После её звонка Родионцев ищет этот промах. Он находит два случая, которые он внимательно и аккуратно анализирует. Родионцев их называет чаепитие-один и чаепитие-два.
В первом была (скажем так) вольность. Известно, что Аглая Андреевна в молодости боготворила[20] их директора. Говорили, что у них был роман. Внешне либеральная, смелая на язык[21], она втайне всё ещё могла боготворить его. А он, Родионцев, сказал: «Вот ещё![22] Будет наш директор думать и помнить о Птицыне!»[23] Аглая Андреевна негромко сказала: «Он думает и помнит о всех». Родионцев не отреагировал. «Ну вот ещё, станет он помнить о… Птицыне!» – продолжал он упрямо. Аглая Андреевна вдруг тихо произнесла: «Уверяю вас,
Второе чаепитие было ровно через неделю (тоже во вторник). В кабинете было много вечернего солнца. Аглая Андреевна была утомлена. Утомление заметил и он, заметила и Вика. Пили чай, что-то обсуждали. Стали наконец прощаться, и тут Аглая Андреевна сказала, что она останется, так как есть ещё дела. И она как-то особенно сказала: «До свидания». – «До свиданья». Вика пошла вперёд. «Вернитесь, Митя, выкурим ещё по сигарете, хотите?» – сказала Аглая Андреевна, и он, конечно, кивнул. Когда вышли, Вика восторгалась:
– Замечательная женщина.
– Да… Для меня каждое общение с ней в радость! – В гардеробе он взял свой плащ и сказал Вике: «Я к ней. Она просила».
Аглая Андреевна сидела не за столом, а в кресле. Он подошёл и увидел, что она сидит, прикрыв глаза. Он тихо позвал её. Она не отреагировала. Он позвал чуть громче. Она подняла лицо и сказала:
– Утомилась… Дайте же сигарету.
Она закурила. Он – стоял и держал плащ и портфель, она – сидела в кресле. Аглая Андреевна сказала:
– Ну-ну, продолжайте. Продолжайте наш разговор…
Тут он не понял:
– О… чём?
Он забыл. Она подняла глаза уже со значением, а он улыбнулся: забыл…
– Как же это можно – забыть?
Она не рассердилась, она прекрасно контролировала себя – забыл и забыл, но всё было зафиксировано.
И тогда Родионцев заговорил:
– Вы хотели, чтобы часть бумаг я отвёз на ксерокопию… Я смогу… Но вообще-то нам пора иметь…
Аглая Андреевна про ксерокопию не стала говорить. Он быстро менял темы, но без успеха. Сигареты были докурены, и Аглая Андреевна сказала: идите, а у меня работа на завтра. «Не помочь ли?» – «Нет-нет». Теперь Родионцев кажется вспомнил, что разговор перед уходом был о директоре.
О втором чаепитии говорила и Вика. «А помнишь, – говорила она, – Аглая просила тебя, и ты к ней вернулся…» – «Ну и что?[24]»
Вика пришла к ним домой и сначала говорила с женой Родионцева, а теперь (жена Родионцева на кухне варит им кофе) Вика спрашивает его снова:
– А ничего ли
Вика на шесть лет моложе Родионцева, но она практичнее. Она расспрашивает, не нарушил ли он, Родионцев, дистанции между мужчиной и женщиной в отношении с Аглаей Андреевной?.. Родионцев смеётся: нет, конечно!..
Вика кричит: «Мы взрослые люди, и мы обсуждаем твой промах!.. Галя!» – Она зовёт жену Родионцева. Когда жена прибегает с кухни, Вика говорит: «Галя, так я и знала: этот идиот не хочет рассказывать. Пойми, Митя, мы говорим не о пустяках, мы говорим о жизни!» Он сердится. «О господи!» – говорит жена. Родионцеву не нравится всё это. Он молчит. Возникает общая пауза. Кофе они пьют молча. А уходя, Вика шепчет жене Родионцева: «Узнай всё у своего идиота».
Дочь ещё не пришла, а жена пытается что-то выспросить.
– Ты что думаешь, я там, в приёмной, когда вернулся, стал сразу её обхаживать[26]?
– ?!
– Или ты думаешь, я стал заваливать[27] её там, прямо на диване?
