* * *
Мы идём вдоль узкой полосы деревьев среди сонных полей. Вороны притворяются, что не видят нас. Я души не чаю в воронах, но если они когда-нибудь отрастят большие пальцы, время человека подойдёт к концу.
После долгой паузы я чувствую, что её нужно отвлечь от мыслей, поэтому ещё немного играю сравнением с папье- маше.
— Ты можешь украсить свою маску, что делает большинство людей. Это включает в себя внесение таких изменений, которые воспринимаются другими людьми, или, вернее, как ты воспринимаешь своё восприятие другими людьми. Сделай себя красивой, умной, сильной, богатой, имей что-то за душой, имей мнение, вот это всё.
— Что является просто тщеславной суетой, да?
— Всё снаружи суета, да, самореализующая самостность. Ещё ты можешь приводить себя в подобающий вид для невидимой сущности, которая является посредником или силой, наблюдающей, как мы полагаем, за нами, судящей нас. Даже если мы не даём ей имя, например, Бог, Аллах, мать или Старший Брат, всё равно большинство из нас ощущает, что мы под наблюдением. Это просто ещё один тип зрителя, которому мы можем адресовать наше выступление, как будто за счёт веры, что на нас смотрят, мы можем поверить в своё существование и что мы есть такие, какими воображаем себя.
— Я не уловила смысла в последней части, — говорит она.
— Нам нужно верить, что у нас есть публика, — пытаюсь я ещё раз, — это что-то вроде зеркала тщеславия. У нас в принципе нет способности к самооценке, поэтому мы должны принимать эту оценку от других, даже если мы должны вообразить этих других, будто они видят нас такими, какими мы желаем быть увиденными.
— Всё становится довольно запутанно, я вижу, — говорит она.
— Находить смысл в этой эго-самости — вот что запутанно, а это просто ленивое времяпрепровождение за досужей прогулкой. Значение имеет не то, как работает фальшивый механизм, а лишь то, что он фальшив. Нет никаких причин разбирать и исследовать препятствия, которые вызывают у нас духовные запоры, — только прорываться сквозь и двигаться к следующему.
— Это не ведёт ни к чему из того, что мне нравится, — говорит она.
— А это ещё одно верование, от которого, ты, возможно, хотела бы избавиться — миф о блаженстве: вся идея в том, что свобода и счастье идут рука об руку. Ключ к счастью — это удобное ограничение, а не свобода. Мы верим, что свобода — это счастье, но боимся настоящей свободы пуще смерти. Инфраструктура фальшивого я — это грубое сдерживание, маска, клетка. Кто-то однажды сказал, что жизнь — это вопрос закапывания в нору, и это истина эго-бытия. Искусственная природа эго-самости требует конкретности в размерах и очертаниях, во времени и пространстве, в вере и понимании. Размеры чьей-то клетки — это размеры чьего-то бытия, потому что в действительности это одно и то же. Маска эго из папье-маше не обитает в клетке, она и
— Этого уже много для одного раза, — говорит она. — Я не понимаю, как такая вещь, как эго, может оставаться целой и не развалиться.
— Эмоции, вот клей. Эмоционально заряженные верования — вот всё, из чего состоит личность, и все твои верования можно переключить, как выключатель, или сжечь дотла; и снова встаёт вопрос: что же там назвать тобой? Эго-самость — коллекция мнений и верований, удерживающихся вместе связующей силой эмоциональной энергии. Когда энергия иссякает, эта маска из папье-маше проваливается обратно в ничто, из которого возникла: мусор к мусору, отбросы к отбросам.
* * *
Вот как выглядят в этой метафоре просветление и смерть. Когда маска эго-самости разрушена, есть этап, когда отделённая самоосознанность, пребывавшая внутри оболочки, поддерживает свою форму и целостность, будто это эмоциональная энергия удерживала её в целости, а не оболочка, или оболочка была просто эмоциональным силовым полем, в первую очередь. Когда структурная герметичность эго-маски нарушена, утечка конечной осознанности назад в бесконечное сознание происходит не сразу. Отделённая осознанность, которая была изолирована под маской, теряет свою форму медленно, как тающий в океане айсберг. Вот где я сейчас в процессе воссоединения с целым. Я потерял все свои углы и заострения. Я округлый и гладкий, следую по течениям и плыву с приливом. Я утратил и индивидуальность маски, и форму шарика. И ещё, претерпев процесс пробуждения из царства сновидений и ещё будучи в своём теле, я смог только ускорить естественный процесс воссоединения, который в самом конце должна претерпеть любая эго-самость, — утрату искусственных характеристик.
