Уггрим: И каждый суёт свой нос.
Сникгоб: Ну и зачем? Остался теперь без любимово ключа.
Уггрим: Нет мне щастья в жизни, Сникс.
Сникгоб: Ладно, ладно. Не принимай близко к сердцу, Уггс. Мы их можем всех убить потом, после. Айда на улицу, курнём.
Уггрим: Ладно. А где Бозгат?
Сникгоб: Не знаю. Да какая разница?
Словно подслушав, откуда-то сверху понёс свою бессмыслицу Бозгатов безумбоец — Говорун.
Сникгоб: А, брось. Пошли.
Глава 3
Меки вылезли на гребень земляного вала, насыпанного вокруг оболочки реактора. Оттуда была видна вся заросшая травой площадь главного лагеря — беспорядочная мешанина хибар, остовов машин, куч металлолома, свалок, штабелей, а ещё дальше — стоянки мекбойцов, похожие на их собственную, освещаемые оранжевым светом костров и гудящими лампами. В самом центре покоилась выброшенным на берег китом ржавая туша корабля — «Плохиша». Едва заметное мерцание силового поля — одной из фишек Могрока — накрывало корабль словно зонтиком, отчего звёзды в небе приобрели зеленоватый оттенок.
«Плохиш» был в жалком состоянии: в корпусе, с которого свинтили всё пригодное, зияли дыры, а корма вообще отсутствовала. Могрок срезал её для своего секретного оружия: могучей тяговой пушки, которую он называл «Клешня Морка». Вон она стояла на носу, указывая в небо, высоченная, каким может быть только самое помпезное творение Плохих Лун. Толстый жгут зелёной энергии протыкал вершину силового купола, уходя за атмосферу, но пушка уже почти сделала своё дело, то есть почти подтянула комету из космоса, чтобы сбросить её на кучку людишек.
Несмотря на энергетический барьер, защищающий лагерь, в воздухе носились запахи далёкой битвы, смешанные с сернистой вонью морей Алариха. Меки глубоко вдыхали запах, шевеля ноздрями с понимающим видом.
Уггрим: Хороший вид отсюда. Вон энергетический луч из Клешни. Говори о Могроке што хошь…
Сникгоб: Козёл, вонючий, вшивый козёл.
Уггрим: Так и есть, но дело своё знает. Глянь туда. Вон эта кометная хрень, стянет её и н-на! Кучи дохлых людишек.
Сникгоб: Да-а-а, а ток ей даём мы.
Сникгоб с гордостью кивнул на толстые чёрные кабели, змеящиеся по траве от реактора в сторону «Плохиша». Он выудил из грязных штанов сигарету и зажал между клыков.
Сникгоб: Не нравица мне этот Могрок, но дело он сделал. А то малость заснули на передовой в последнее время… Ух…
Он потянулся, задрав длинные жилистые руки.
Сникгоб: И Могрок нас убивать не будет.
Уггрим: Знаешь, я уже говорил, но скажу опять. Ты уверен, што с тобой всё в порядке, Сникгоб? Ты в последнее время подозрительно бодрый. Прежний Сникгоб — нормальный Сникгоб! — был унылым всё время. А ты сейчас унылый только большую часть времени.
Сникгоб: Да не знаю я, Уггс. Просто чувствую себя на подъёме, знаешь? Эта драчка хорошая, признай. Людишки работают, куча розовых, которых можно раздавить. И пожрать можно неплохо. И ещё эта Клешня. Сам посуди, в ней есть реальные «што-к-чему». Внушает.
Уггрим: Пожалуй.
Сникгоб: А, может, я это… старею. Может, она дала мне по-новому взглянуть на жизнь? Как те звезды, на которые так приятно поглазеть.
Уггрим: (сплёвывает) Што? Звёзды? Ты рискуешь размякнуть… Ты… (пытается найти слова.) Ты…
Сникгоб: Што? Тока не говори, што у тебя не бывает минуты покоя. Когда лучше всего думаеца, смотришь на небо, забываешься среди огней, мечтаешь куда-нибудь отправица, што-нибудь там раздолбать (смеётся).
Уггрим: Скажу, што это неправильно.
Сникгоб: Как хошь…
К облегчению Уггрима, лицо Сникгоба приняло своё нормальное кислое выражение, подбородок выпятился вперёд, уголки губ опустились. Он
