Мистер Джонсон ухмыльнулся:
— Наоборот, оно заслуживает награды, с вашего разрешения, сэр. Ибо только благодаря этому лицу и двум дуракам, покончившим жизнь самоубийством в этом грязном притоне, мы сможем, сэр…
Агент Джонсон сделал художественную паузу:
— Мы сможем, сэр, раскрыть организацию огромного значения, имеющую своей целью не только ниспровержение британского могущества на Востоке, не только помощь большевикам, но и…
Агент Джонсон понизил голос, объясняя эту цель ошарашенному начальнику…
— Вы с ума сошли! — сказал начальник, глядя вытаращенными глазами на Джонсона…
Мистер Джонсон в полном восторге хлопнул себя по ляжке:
— Сэр, я никогда не был более здоров, чем сейчас!.. Сэр! Пока Британия обладает такими агентами, как Джонсон, его королевское величество, да хранит его Господь, и мистер Ллойд-Джордж, и лорд Холлстен, и джентльмены из Сити могут спать спокойно…
Он продолжал свой доклад:
— Мне остается только установить, сэр, местопребывание того китайца, которому были проданы документы. И тогда, сэр, дело в шляпе… Это будет стоить, сэр, порядочного чека на королевский британский банк, но игра стоит свеч…
— Делайте, — кратко сказал начальник Скотленд-Ярда…
Для агента из Скотленд-Ярда, для мистера Джонсона наступили дни и ночи, полные лихорадочной работы… Он рыскал по Лондону, как ищейка, нюхая воздух и сверкая изумрудным галстуком… Тросточка агента Джонсона отбивала такт его шагам и Джонсон, сохраняя свой обычный вид, перебывал в сотнях самых необычайных мест…
Он пил виски с индусами в кабачках Поплера, в Уайтчепле тратил целые часы на беседы с эмигрантами: итальянцами, евреями, алжирцами, французами, норвежцами и всем пестрым населением этого квартала…
В этих кварталах, где когда-то бродил Оскар Уайльд, Вальтер Безант, Джек Лондон, в этих кварталах нищеты, где видна оборотная сторона медали, оборотная сторона великой Британии! где за великолепие и могущество банков Сити расплачиваются сотни тысяч, миллионы людей, ведущих образ жизни, близкий к существованию пещерного доисторического человека, в этих кварталах, где царит нищета, вырождение и отчаяние — бродил ухмыляющийся мистер Джонсон, помахивая тросточкой и шмыгая по сторонам бесцветными глазками…
Многочисленные знакомства мистера Джонсона с обитателями этих кварталов отчаяния и нищеты помогали ему в поисках того, что мистер Джонсон называл про себя «дичью»…
Дичь мистера Джонсона отыскалась к концу следующего дня в виде совершенно испитого человека лет сорока, с поседевшими висками, с мутными, глубоко запавшими глазами, совершенно оборванного, почти раздетого…
Мистер Джонсон с некоторым соболезнованием поглядел на отрепья этого человека и пригласил его выпить по стаканчику виски в ближайшем кабачке… Он угостил его яичницей в достаточной пропорции для того, чтобы истощенный желудок мог, наконец, удовлетвориться…
Мистер Джонсон терпеливо ждал, пока насытится его новый знакомый… И когда впавшие глаза бродяги засветились, наконец, давно не испытанным блаженством сытости, мистер Джонсон приступил к делу…
Он спросил, не припомнит ли джентльмен (при этом в голосе мистера Джонсона не было иронии), не припомнит ли джентльмен одну небольшую сделку, заключенную в конце декабря прошлого года, сделку, участником которой был упомянутый джентльмен…
Глаза оборванного человека потеряли выражение блаженной сытости, они растерянно и испуганно уставились на мистера Джонсона…
Но агент был опытный человек; он успокоил джентльмена: это не имеет отношения к уголовной полиции, он, мистер Джонсон является просто частным лицом, которому поручено выяснить некоторые подробности…
Хриплый голос бродяги выдал его волнение:
— Действительно, это было… Я бывший человек, сэр, но я не сделал бы этого никогда, если бы не был соблазнен, сэр…
— Деньги? — спросил Джонсон.
Бродяга мотнул головой:
— Нет, сэр — фамилия, сэр!..
Мистер Джонсон счел нужным удивиться:
— Фамилия?..
— Фамилия, сэр! Фамилия мистера Джонса, может быть, вы знаете сэр, Джонса, из Сити, банки, плантации, нефтяные источники и прочее…
— Я знаю, — коротко сказал Джонсон…
— Этот человек, сэр, превратил меня в то, что сидит перед вами сейчас… Это человек, сэр, надругался над лучшими чувствами, над самым ценным в моей…
— Невеста? — коротко спросил многоопытный Джонсон.
