Семья эта, однако, сложное, развивающееся явление. В «Семейной хронике» и «Детских годах Багрова-внука» Сергей Тимофеевич рассказал лишь о двух старших ее поколениях – дедушке с бабушкой, родителях – и немного о себе в пору своего детства. Впереди была вся его жизнь и жизнь его детей – третье поколение, переходящее в четвертое. То есть, собственно, история семейства Сергея Аксакова. И с нею-то начиналась самая значительная глава семейной истории. Ибо она пересекалась и совпадала с главами большой истории – России, русской литературы, русской культуры.
Прощаясь с действующими лицами «Семейной хроники», С. Т. Аксаков писал: «Вы не великие герои, не громкие личности; в тишине и безвестности прошли вы свое земное поприще… но вы были люди, и ваша внешняя и внутренняя жизнь так же исполнена поэзии, так же любопытна и поучительна для нас, как мы и наша жизнь, в свою очередь, будем любопытны и поучительны для потомков. Вы были такие же действующие лица великого всемирного зрелища, с незапамятных времен представляемого человечеством, так же добросовестно разыгрывали свои роли, как и все люди, и так же стoите воспоминания». Все это можно отнести и к семье самого Сергея Тимофеевича – но с одним существенным дополнением. Не «в тишине и безвестности» протекала ее жизнь. И не группой статистов или второстепенных лиц выступала она в происходящих событиях.
Глава семьи Сергей Аксаков (сыновья ласково называли его отесенькой или отесинькой) – художник яркого дарования, близкий к первому ряду русских писателей-классиков. Вошли в историю и двое его сыновей: Константин – поэт, критик, языковед, историк литературы, и Иван, тоже поэт и критик и, кроме того, еще острый темпераментный публицист и общественный деятель.
Да и все многочисленное семейство Сергея Тимофеевича, с чадами и домочадцами, женой Ольгой Семеновной, десятью сыновьями и дочерьми, позднее еще с невесткой и внучкой, – все оно оказалось в точке пересечения самых значительных художественных направлений, в эпицентре споров, обмена новейшими идеями, в атмосфере вдохновенных чтений только что созданных и еще не изданных произведений. Кто только не бывал под сенью аксаковского дома! И великие артисты – Мочалов и Щепкин, и великие писатели – Гоголь, Герцен, Белинский, Иван Тургенев, Шевченко, Лев Толстой, и многие замечательные ученые. И кто не восхищался гостеприимными хозяевами, не платил им дань симпатии и любви. Вот наудачу один отзыв: «Нельзя не удивляться той ясности и правде, той красоте и законченности, тому согласию и внутреннему равновесию, которые отличали семью Сергея Тимофеевича как целое».
Именно так: фактом культурной истории России стала семья Сергея Тимофеевича «как целое», увенчавшая длительную эволюцию аксаковского рода. Перефразируя слова Платонова: «семья показывается через ее результат – ребенка, что наиболее убедительно», – можно сказать, что новые отрасли аксаковского рода явились убедительным «результатом» безвестной и скромной жизни предшествующих поколений. И этот «результат» достоин нашего особого внимания.
Но начнем мы все-таки с начала, то есть с того семейного гнезда, которое в автобиографической дилогии С. Т. Аксакова фигурирует под названием Багрова.
Глава первая
В родном гнезде
В семидесятые годы XVIII века симбирский помещик Степан Михайлович Аксаков, дед писателя, решил переселиться в Уфимскую провинцию (с 1781 года – Уфимское наместничество), что располагалась на самой границе Европы и Азии и включала в себя обширные земли вдоль Урала и реки Белой. Недалеко от уездного города Бугуруслана, у речки того же названия, облюбовал он себе участок в пять тысяч десятин и сделался его полным хозяином, заплатив прежней владелице, помещице Грязевой, две с половиной тысячи рублей, по полтине за десятину. Так возникло известное впоследствии селение Знаменское, оно же Ново-Аксаково, получившее свое название по контрасту с симбирским – Старо-Аксаковом.
В Ново-Аксакове и обосновался Степан Михайлович со своей женой, четырьмя малолетними дочерьми и сыном Тимофеем – предметом особенно теплой отцовской любви, ибо с единственной мужской отраслью обширного семейства связывалось будущее всего рода. Аксаков-старший гордился знатностью и древностью своего генеалогического древа, о чем не уставал напоминать жене, детям, а позднее и внукам. Отзвуки этих напоминаний можно найти и в «Семейной хронике».
Здесь мы читаем, что Степан Михайлович производил «свой род, Бог знает по каким документам, от какого-то варяжского князя»; считал себя потомком «знаменитого Шимона». Кажется, у автора этих строк, Сергея Тимофеевича Аксакова, сквозит некоторая ирония, ибо он не доверял семейным преданиям; однако его тщеславный дед был близок к правде. Проведенное в конце XIX века обследование показало: «По древним родословным книгам родоначальником их (Аксаковых. –
Значит, первый известный представитель рода Аксаковых жил еще во время княжения Ярослава Мудрого.
Затем в аксаковском роду были и бояре, и стряпчие, и стольники, и военные в офицерском чине секунд-майора и полковника, и просто помещики и чиновники; среди последних был даже один вице-губернатор. Своей же фамилией Аксаковы, возможно, обязаны жившему при царе Иване III Вельяминову, который имел прозвище Оксак, что по-татарски означало «хромой». Очевидно, к варяжско-русской ветви в генеалогии Аксаковых примешалась еще и татарская кровь.
Что же касается имущественного положения семьи, то оно не шло ни в какое сравнение с ее родовитостью и древностью. Согласно документу, составленному Оренбургским дворянским депутатским собранием в 1801 году, за семьею числилось «в деревне Аксаковке Бугульминской округи мужского
