– Сопротивление?
– Возможно, это Вас разочарует, но и не Сопротивление, – заулыбалась Натуа. – Мы как-то сами по себе, знаете ли. Хотя Империю не любим с детства.
– Раз сами по себе, зачем рисковали, спасая нас? – удивилась вторая женщина.
– Скоро узнаете, – сказал я и включил комлинк, вызывая Осоку: – Подруга, не желаешь спуститься к нам?
– В таком виде – точно нет, – отозвалась девушка. – Потерпите, сейчас уйдём за свет, умоюсь и приду. Не отключайся, ладно?
– Конечно.
– На самом деле, – произнёс один из мужчин, – Сопротивлению тоже незачем было бы нас вытаскивать. Никакие мы не мятежники, это в прессе так растрезвонили. Маленькому мерзавчику Тудхи приглянулось кресло Ашары, а нас с ней заодно взяли.
– Значит, мы спасли невинных, что тоже отлично, – Пятерня внимательно осмотрел повязку, наложенную на голень чужака дройдом, кивнул с таким видом, будто был, по меньшей мере, кандидатом медицинских наук. – Иди, братец, спасибо.
– Ваши семьи, думаю, будут рады, что вы живы и не на каторге, – сказал я. – Вот у Вас, профессор Тано, наверняка есть семья?
Вопрос был, конечно, провокационный, и я не обязательно ожидал результата. Однако же получилось. Ирис кивнула:
– Две дочери. Младшая учится в университете на другой планете. А старшая… – она вздохнула тяжело и печально.
– Что, тоже арестована? – спросил я, побуждая её развить тему.
– Вообще не знаю, где она сейчас. И жива ли. В четыре года её пришлось отдать Ордену Джедаев. Вы молоды, но, наверное, слышали, какие у них были правила: нельзя иметь семью, недопустимы любые привязанности… – Ирис говорила задумчиво, глядя куда-то вдаль. Ей, кажется, было не столь важно, слушают ли её, слишком больную тему я затронул своим вопросом. Я внимал молча, боясь спугнуть эту неожиданную откровенность. Пусть Осока услышит, что чувствует та, которая «родила её и отдала в Орден».
– Всё, что я могла, – продолжала Ирис, – узнавать какие-то обрывки через нашу соплеменницу в Совете. Потом уже, когда моя девочка стала героем, смотрела о ней в новостях Голонета. До сих пор не могу простить себе, что не повидалась тогда. Шакти мне наотрез отказала…
Тут Осока, всё-таки, не выдержала:
– Тётка Шакти всегда была фанатичкой, – в её голосе прорезалась нотка раздражения. – Ни разу не слыхала, чтобы она нарушила правила.
Сказано это было для меня, но профессор неожиданно ответила:
– Как бы то ни было, именно благодаря ей я… – она поперхнулась, переменилась в лице. – Осока? Дочка?
– Я, мам.
– Святые звёзды, я думала, тебя убили вместе со всеми!
– Они тоже так думали. Поэтому я и жива. Неужели Шакти действительно рассказывала тебе…
– Да. Конечно, каждый раз приходилось её уламывать, – призналась Ирис.
Странно, должно быть, звучал этот диалог со стороны: мать и дочь говорили на разных языках, не замечая этого, и прекрасно друг друга понимали. Осока спохватилась первой и перешла на базик:
– Так вот зачем она наблюдала за моими тренировками!
– Да. Чтобы потом рассказать мне, как у тебя идут дела. Я всегда тобой гордилась.
– Праведная тётка Шакти, кто бы мог подумать! Интересно, а не говорила она, что я слишком эмоциональна, несдержанна?
– Ну, разумеется. И что это нехорошо для джедая, – Ирис улыбнулась. – А я, наоборот, радовалась, что ты остаёшься собой. Ты где, дочь?
– Здесь, прямо над вами, в рубке.
– Я поднимусь к тебе.
– Нет-нет-нет! Подожди! Сначала я сниму эти жуткие доспехи и умоюсь.
– Чтобы Вас вытащить, ей пришлось загримироваться под сита, – прошептал я на ухо Ирис. – Получилось даже слишком хорошо.
– Ах, вот что… – с небольшим акцентом произнесла профессор на словиоски.
– Трепло, – Осока, оказывается, прекрасно расслышала мою реплику. – Зачем сказал?
– Чтобы не волновать. Мамы, они, знаешь ли, склонны волноваться по любому поводу.
– Своя такая же? – прищурилась Ирис. Я молча кивнул. Думать о том, как за четыре месяца извелись от неизвестности родители, особенно мама, было всё ещё болезненно.
– Пойдёмте наверх, профессор, – я галантно предложил Ирис руку. И добавил громче: – А если кто-то там считает, что не одета и не умыта, может спрятаться в душ!
– Р-р-р, я с тобой дома поговорю! – пообещала Осока.
– Вот не подерётесь… – негромко сказала фоллинка.
Рубка «Амидалы» на первый взгляд, казалась совершенно пустой, тем не менее, я сразу почувствовал, что Осока тут. Ну, конечно, кресло-трон
