мне), но стоит лишь мне выйти из палаты, как все начинают смотреть на меня и шептаться: «Вот идет Мессинг! Тот самый Мессинг!» Новички подолгу торчат в коридоре, чтобы увидеть меня. Ох, как же это тяжело. Все время вспоминаю Лазаря, который говорит, что ему никогда не надоедает его популярность. Надо будет спросить — в больницах тоже? Из-за того, что ни один мой шаг не остается без внимания, я не смог позвонить домой и предупредить тебя, чтобы ты не приходила сегодня. Звонить можно только из ординаторской, а если я пойду туда, то все сразу же поймут, зачем я туда пошел (для этого не надо быть Вольфом Мессингом), и у моих докторов будут проблемы. Или все начнут просить разрешения позвонить, или же станут говорить: «Вот Мессингу можно, а нам нет». Выходить из отделения нельзя категорически, потому что объявлен карантин. Обходить этот запрет я не могу по тем же причинам, так что остается только писать письмо. Заведующий отделением вызвался позвонить тебе, но я попросил его этого не делать. Такой звонок только напугает тебя. Знаю, любимая моя, что ты не поверишь в то, что все хорошо, пока не поговоришь со мной или не получишь моего письма.
Сосед по палате у меня хороший. Деликатный ненавязчивый человек, кинооператор. Он снимает хронику. На больничную койку его привел недавний фестиваль[120]. Было очень много работы. Переутомление, недосып и в результате проблемы с сердцем, которые он в шутку называет «дела сердечные». У него появилась идея снять обо мне документальный фильм, но он стесняется об этом заговаривать. Я тоже молчу, потому что не хочу заводить разговор на пустую тему. Знал бы он, на каком уровне следует согласовывать этот вопрос.
Да, вот еще что — возможно, с тобой заведут разговор о том, чтобы я выступил в больнице после того, как меня выпишут. Заведующий уже обсуждал со мной это. Я ответил, что с удовольствием выступлю перед сотрудниками, но не перед пациентами. Больным людям мои выступления могут принести вред. Многие зрители в зале испытывают сильное волнение, а больным оно ни к чему. Выступления перед ранеными в госпиталях в годы войны — это совсем другое. Так что имей это в виду и не давай заведомо невыполнимых обещаний. Заведующий умеет уговаривать, этого у него не отнимешь. А для сотрудников — пожалуйста. Ты же знаешь, как я люблю выступать перед медиками. Это самая недоверчивая публика, и тем приятнее их удивлять. Вот сейчас вспомнил один случай, о котором, кажется, никогда тебе не рассказывал. В сороковом году в Барановичах во время выступления я угадывал профессии зрителей. В то время я очень плохо говорил по-русски, а кроме того, сильно волновался всякий раз по известной тебе причине — вечно пытался высмотреть в зале кого-то из знакомых. Один из зрителей был рентген-техником, а я назвал его «больничным фотографом». Все смеялись.
У меня есть все, что необходимо, во время карантина посещения отменяются, так что приходи теперь только в день выписки в час дня. Приходить раньше нет смысла, потому что не будут оформлены документы.
Не скучай без меня, любимая! Скоро, очень скоро я буду дома.
Дорогая моя женушка!
Мой сосед-оператор выписался. Из-за карантина новых больных в отделение не кладут, только выписывают, поэтому я до своей выписки буду лежать в одиночестве. Это неплохо. Какими хорошими ни были бы чужие люди, длительное общение с ними утомляет. Кроме того, рано или поздно все знакомые начинают обращаться ко мне с вопросами. Нет уж, если и с кем я согласен делить свое одиночество, любимая моя, так это только с тобой.
Любимая моя, у меня есть для тебя небольшое задание. Нам пора внести в наши выступления космическую тему. В октябре будет запущен спутник[121]. Было бы замечательно, если бы к тому времени в нашей программе появились бы опыты, так или иначе связанные с космосом, с астрономией. Но как это сделать, я пока не придумал, хотя времени для размышления у меня здесь предостаточно. Хочется сделать это тонко и остроумно. Но как? Загипнотизированный представляет себя космонавтом на другой планете? Но не будет ли это смотреться комично? Астрономические загадки? Но будут ли они понятны и интересны всем? Думаю, думаю так, что начинают гореть уши, но пока еще ничего не придумал. Давай и ты подумаешь отдельно от меня, дорогая моя, а когда я вернусь домой, мы обменяемся мыслями.
И вот еще о чем я здесь подумал, дорогая моя! Дар мой уникален, а жизнь небесконечна. Рано или поздно меня не станет, и мой дар исчезнет вместе со мной. В институтах у профессоров останутся материалы, касающиеся меня, возможно, что кто-то упомянет меня в своих мемуарах, но это не даст полного описания моих способностей. Пойми меня правильно, любимая моя, я говорю о даре, а не о себе самом. Повторю, что речь идет о моих способностях, а не о моей биографии. Сам я описывать свои способности не могу. Точнее, конечно же, могу, но не считаю возможным. Это может быть воспринято как бахвальство, и вообще, в любом серьезном деле лучше иметь взгляд со стороны. Со стороны многое видно лучше, сторонний наблюдатель более объективен, ему больше верят. Ты, наверное, уже поняла, к чему я клоню. Сказано же, что жене передается половина святости, заработанной мужем, а тебе, драгоценная моя, постепенно передается мой дар предвидения. Не захочешь ли ты как моя жена, как моя ассистентка и как образованная, умеющая мыслить женщина написать трактат о моем даре. Видишь — я называю это звучным словом «трактат», настолько это для меня важно. Описание, твои впечатления, твои рассуждения и т. п. Я уверен, что ты справишься с этой задачей. Но решать тебе и только тебе. Я просто высказал мысль, не более того. Я не настаиваю, не уговариваю и не собираюсь настаивать или уговаривать тебя, потому что такие дела могут делаться только по желанию. Подумай, пожалуйста, об этом. Если согласишься, то я буду очень рад. Если не возьмешься за это, я не расстроюсь. Клянусь тебе, что не расстроюсь. Повторю еще раз — за это можно браться только по желанию, а не по принуждению. Я предполагаю, что в случае твоего согласия к работе можно будет привлечь кое- кого из тех, кто изучал мои способности. Я имею в виду не профессоров, а их молодых помощников. Молодость обладает одним уникальным качеством —
