привлекают все новых и новых поселенцев.
– Да, я тоже что-то такое чувствую, – кивнула женщина. – Время от времени становлюсь нервной, порой депрессия давит. Ладно, надо чиститься. А как?
– Простите ту первую, самую главную обиду, – посоветовал психолог. – Не будет фундамента – и риф рассыплется.
– Ни за что! – вскинулась женщина. – Это справедливая обида, ведь так оно все и было! Я имею право обижаться!
– Вы хотите быть правой или счастливой? – спросил психолог. Но женщина не стала отвечать, она просто встала и ушла, унося с собой свой коралловый риф.
Прошло еще сколько-то лет. Женщина снова сидела на приеме, теперь уже у врача. Врач рассматривал снимки, листал бланки анализов, хмурился и жевал губы.
– Доктор, что же вы молчите? – не выдержала она.
– У вас есть родственники? – спросил врач.
– Родители умерли, с мужем в разводе, а дети есть и внуки тоже. А зачем вам мои родственники?
– Видите ли, у вас опухоль. Вот здесь, – и доктор показал ее на снимке черепа. – Судя по анализам, нехорошая. Это объясняет и ваши постоянные головные боли, и бессонницу, и быструю утомляемость. Самое плохое, что у новообразования есть тенденция к быстрому росту. Оно увеличивается, вот что плохо.
– И что, меня теперь на операцию? – спросила она, холодея от ужасных предчувствий.
– Да нет, – и доктор нахмурился еще больше. – Вот ваши кардиограммы за последний год. У вас очень слабое сердце. Такое впечатление, что оно зажато со всех сторон и не может работать в полную мощь. Оно не перенесет операцию. Поэтому сначала нужно подлечить сердце, а уж потом… Он не договорил, а женщина поняла, что «потом» может не наступить никогда. Или сердце не выдержит, или опухоль задавит.
– Кстати, анализ крови у вас тоже не очень. Гемоглобин низкий, лейкоциты высокие… Я пропишу вам лекарства, – сказал доктор. – Но и вы должны себе помочь. Вам нужно привести организм в относительный порядок и заодно морально подготовиться к операции.
– А как?
– Положительные эмоции, теплые отношения, общение с родными. Влюбитесь, в конце концов. Полистайте альбом с фотографиями, вспомните счастливое детство. Женщина только криво усмехнулась. – Попробуйте всех простить, особенно родителей, – неожиданно посоветовал доктор. – Это очень облегчает душу. В моей практике были случаи, когда прощение творило чудеса.
– Да не у же л и? – иронически спросила женщина.
– Представьте себе. В медицине есть много вспомогательных инструментов. Качественный уход, например… Забота. Прощение тоже может стать лекарством, причем бесплатно и без рецепта.
Простить. Или умереть. Простить или умереть? Умереть, но не простить? Когда выбор становиться вопросом жизни и смерти, нужно только решить, в какую сторону ты смотришь. Болела голова. Ныло сердце. «Где ты будешь хранить свою обиду?» «Здесь и здесь». Теперь там болело. Пожалуй, обида слишком разрослась и ей захотелось большего. Ей вздумалось вытеснить свою хозяйку, завладеть всем телом. Глупая обида не понимала, что тело не выдержит, умрет. Она вспомнила своих главных обидчиков – тех, из детства. Отца и мать, которые все время или работали, или ругались. Они не любили ее так, как она этого хотела. Не помогало ничего: ни пятерки и похвальные грамоты, ни выполнение их требований, ни протест и бунт. А потом они разошлись, и каждый завел новую семью, и ни в одной из них места ей не нашлось. В шестнадцать лет ее отправили в техникум, в другой город, всучив билет, чемодан с вещами и деньги на первое время, и все – с этого момента она стала самостоятельной и решила: «Не прощу!». Она носила эту обиду в себе всю жизнь, она поклялась, что обида умрет вместе с ней, и похоже, что так оно и будет. Но у нее были дети, были внуки и коллега вдовец Сергей Степаныч, который пытался неумело за ней ухаживать – умирать не хотелось. Ну правда – рано ей умирать! «Надо простить, – решила она. – Хотя бы попробовать». «Родители, я вас за все прощаю, – неуверенно сказала она. Слова прозвучали жалко и неубедительно. Тогда она взяла бумагу и карандаш и написала: «Уважаемые родители! Дорогие родители! Я больше не сержусь. Я вас за все прощаю». Во рту стало горько, сердце сжалось, а голова заболела еще больше. Но она, покрепче сжав ручку, упрямо, раз за разом, писала: «Я вас прощаю. Я вас прощаю». Никакого облегчения – только раздражение поднялось.
– Не так, – шепнул Ангел. – Река всегда течет в одну сторону. Они старшие, ты младшая. Они были прежде, ты потом. Не ты их породила, а они тебя. Они подарили тебе возможность появиться в этом мире. Будь же благодарной!
– Я благодарна, – произнесла женщина. – И я правда очень хочу их простить.
– Дети не имеют права судить своих родителей. Родителей не прощают. У них просят прощения.
– За что? – спросила она. – Разве я им сделала что-то плохое?
– Ты себе сделала что-то плохое. Зачем ты оставила в себе ту обиду? О чем у тебя болит голова? Какой камень ты носишь в груди? Что отравляет твою кровь? Почему твоя жизнь не течет полноводной рекой, а струится хилыми ручейками? Ты хочешь быть правой или здоровой?
– Неужели это все из-за обиды на родителей? Это она так меня разрушила?
– Я предупреждал, – напомнил Ангел. – Ангелы всегда предупреждают: не копите, не носите, не травите себя обидами. Они гниют, смердят и отравляют
