Небольшая, но уютная собачья спальня. От своих мыслей хочется расхохотаться. Какие-то приспособления для тренировки собаки, вроде натянутого каната, даже тренажёра, личная подстилка Шторма, игрушки на полу: кости, уточки и непонятные существа, окно со шторами, зеркало и миски.
– Дальше? – Спрашивает Ник, и я подавляю новый порыв смеха, кашлянув в кулак и кивнув.
Мы идём по коридору, а он так и движется позади меня.
– Значит, нравится меня бесить? – Он обжигает дыханием мою шею, я тут же теряю самообладание и оступаюсь. Чёрт, как туго внутри, что дышать нечем!
– Я тебя держу, всегда держу, – Ник ещё крепче прижимает меня к себе. Чувствую его член сквозь ткань джинс. Боже, как я его хочу и плевать на все запреты.
– Не возбуждайся, крошка. Твоя кожа горит. Как ты вся трепещешь, но не сегодня, я не чудовище, хотя трахнул бы тебя прямо сейчас у стены, – Ник подмигивает мне, а я вспыхиваю, не понимая, как ему удаётся читать мои мысли.
– Это три гостевые комнаты, – бросает он, указывая на двери, мимо которых мы проходим.
– У тебя бывают гости? – Удивляюсь я, прочистив горло. Мой голос даже охрип от возбуждения и его близости.
– Райли, – уточняет он.
– А это для ванильных вечеров, – говорит Ник и открывает передо мной две двери.
Кинотеатр, с множеством подушек на полу и огромным диваном напротив экрана, есть даже аппарат для попкорна и сладкой ваты.
– И часто ты проводишь ванильные вечера? – Я поворачиваюсь к нему.
– Ни одного.
– Понятно.
– Это прихоть дизайнера, считающего, что для такого как я это приемлемо, – добавляет он, и я жалею, что это не так.
Ник закрывает двери, и мы идём дальше, он открывает новый путь, и я вижу террасу за стеклом, где передо мной открывается безумно красивый вид на город и аквариум.
– На улице холодно, поэтому мы не будем выходить, – говорит он. Мы заходим в помещение, где стоят диванчики, бар и даже небольшой танцпол с микрофоном. Над потолком висит дискотечный зеркальный шар, в углу аппарат для искусственного дыма и шест. Вот это напрягает меня, но я отрезаю дальнейшие рассуждения. Не время.
– Свой клуб. И зачем куда-то ходить? – Я отрываюсь от объятий Ника и прохожу по комнате, рассматривая идеальную чистоту, подхожу к стеклянным дверям.
Мои глаза удивлённо распахиваются, и я понимаю, что то был не аквариум, это прозрачный бассейн со ступеньками, а рядом шезлонги. Чуть дальше все для барбекю и…
– О, боже, это качели?! – Восклицаю и оборачиваюсь на Ника с полным восторгом.
– Да, – улыбается он, наблюдая за моей реакцией.
– А можно покататься? Обожаю качели, только я ведь большая и как-то не по возрасту использовать их на детских площадках, – прошу я.
– Обожаешь? – Удивляясь, он подходит ко мне.
– Ты даже не представляешь насколько, – быстро киваю. – Мне запрещали кататься на них, когда я была маленькой. Потому что это слишком вульгарно, но мне всё же удавалось. И это невероятно. Ты словно паришь в воздухе, взмываешь к солнцу. Просто нет слов.
– Не сегодня. Потеплеет, и тогда они в твоём полном распоряжении, – снисходительно произносит Ник, я выпячиваю обиженно губу, припадая к стеклу, чтобы снова на них полюбоваться.
Они широкие и сделаны для взрослых, уверена, это будет круто. Может, на днях сама прошмыгну и накатаюсь вдоволь. Моя мечта. И у него есть то, о чём я грезила с детства. Для других это незначительно, а для меня словно сказка во плоти. Бросаю на Ника быстрый взгляд, улыбаясь своим мыслям. Возможно, именно он и есть тот человек, который станет для меня всем. Ведь случайностей не бывает. Всегда приходится возвращаться в ад, чтобы затем очнуться в раю. Но сколько мне придётся пройти рядом с ним?
Тридцать третий шаг
– Дальше, моя ванная, гардеробная, оттуда тоже можно выйти на террасу, как и из гостиной, – продолжает экскурсию Ник и приглашает меня выйти из клуба. С готовностью следую за ним, и мы, возвращаясь к гостиной, идём по коридору и проходим две комнаты.
– А там что? – Интересуясь, указываю на те двери, которые он не хочет мне открывать.
– В одной лежат девайсы, но тебе пока рано на них смотреть. А в другой стоят коробки, которые я собираюсь отправить в детский дом, – спокойно поясняет он.
– Ты занимаешься благотворительностью? – Останавливаюсь и улыбаюсь от его доброты. Ну как он может быть садистом? Я устала задавать себе этот вопрос, но он не отпускает меня. Ведь с каждым новым днём я узнаю о нём настолько сокрушающие все понятия вещи, что не могу не сомневаться.
– Да, – он отворачивается и идёт к спальне.
