– Мишель, – от его прикосновения к моим волосам громко всхлипываю и вздрагиваю одновременно.
Поднимаю на него голову, облизывая пересохшие губы, и мне хочется сказать ему что-то… должна сейчас что-то сказать, но я не могу уловить эти слова у себя в голове. Там бардак. Могу только плакать. Словно помешанная не могу остановиться. У меня никогда в жизни не было такой истерики.
– Сделай мне больно, крошка. Сейчас… отомсти мне за всё это. Прикоснись ко мне, я разрешаю тебе. Я хочу наказания за твою боль, – смотрю на него, с ужасом понимая, что он требует от меня.
– Нет… Ник, нет, – мотаю головой, пытаясь встать, но мне удаётся подняться только на колени, как он хватает меня за талию и прижимает к себе, стоя в такой же позе.
– Давай. Я не должен был толкать тебя. Не имею права причинять тебе боль, которую ты боишься, ты не заслужила. Недостоин твоих слёз, – заверяет он меня.
– Нет, Ник. Я не стану этого делать. Да пойми ты, – вновь начинаю плакать, ударяя кулаками по его плечам. – Пойми ты, чёрт тебя возьми, тупое ты создание, я хочу, чтобы поцелуй для тебя был… был большим. Не болью. Я не хочу быть стоп-словом, я хочу быть большим.
Слабо повторяю свою атаку, и мои руки безвольно падают на его плечи.
– Не плачь, крошка, пожалуйста, не плачь, – он стирает пальцами мои слёзы, а я вижу только его глаза. Эти дурманящие глаза напротив, ради которых я готова умереть.
– Я не хочу тебя целовать, чтобы наказать. Я хочу, чтобы ты сам поцеловал меня, но лишь для того, чтобы показать мне, насколько я нужна тебе. А другого не хочу. Мне тогда, вообще, не нужны поцелуи, совсем не нужны. Они должны означать, что я…я большее. И ты хороший, слышишь? – Глажу его по волосам, а затем прижимаюсь к его лбу.
– Ты самый лучший. Ты отважный. Ты сильный. Ты опасный. Прости, я просто испугалась, – шепчу я.
– Ошибаешься, Мишель. Я не такой. Я жалкий ублюдок…
– Нет, ты добрый, я знаю это наверняка, – перебиваю его.
Он глубоко вздыхает и отрывается от меня, немного отстраняясь.
– Ты не уйдёшь? Разве ты не хочешь бежать сейчас от меня? Я несу в себе только грязь, – спрашивает он.
– Нет. Я рядом, – хлюпая носом, пытаюсь улыбнуться ему, но губы настолько потрескались, что это причиняет боль.
– Прости меня. Я знал, что это была идиотская затея ехать туда. Но я хотел этого, Мишель. Хотел показать им, что я не изгой. И на меня может посмотреть такая девушка, как ты. Я хотел доказать им, что я нормальный, – он достаёт из заднего кармана джинс платок и сам аккуратно стирает мои слёзы.
– Ты нормальный, тебе не нужно кому-то что-то доказывать, – отвечаю я.
– Недавно я был ненормальным, и это твои слова, – напоминает он.
– Твои пристрастия ненормальные для меня. А сам ты нормальный. У тебя кровь, – замечаю его рану, пока он ласково осушает моё лицо.
– Переживу. Не первый раз, – бросает он и встаёт, отряхивая джинсы.
Он подаёт мне руку, опираюсь на неё, но ноги продолжают дрожать, оступаюсь. Ник с лёгкостью ловит меня, обнимая за талию.
Мои руки лежат на его груди, где происходят глухие точные удары, убыстряющиеся с каждой секундой. Мои глаза медленно скользят по его шее, подбородку, губам и встречаются с глазами. Снова весь мир перестаёт двигаться, ощущаю внутри… глубоко в себе эту связь и наслаждаюсь ей. Хотя это становится делать труднее, потому что голова начинает тяжелеть, а глаза закрываться.
– Чёрт, Мишель, – громко говорит Ник, слышу его голос так далеко, проваливаясь куда-то. Он подхватывает меня на руки, роняю голову ему на плечо.
– Крошка, не отключайся. Чёрт! Я…я покалечил тебя. Я, – говорит он, чуть ли не бегом, неся меня куда-то.
– Всё… хорошо, я переволновалась, – мне удаётся ответить, когда меня сажают в машину.
Нахожусь в каком-то полуобмороке, когда всё тело просто онемело, но мозг работает на полную катушку. Максимум эмоций. Максимум слёз и переживаний.
– Я вызвал Майкла, он приедет примерно через полчаса. Дома будет ждать врач, ты как? – Ник садится рядом со мной на заднее сиденье, и я приоткрываю глаза, облизывая пересохшие губы.
– Всё нормально, правда. Мне не нужен врач. Только спать хочу, – признаюсь я.
– Нет… нет, смотри на меня. Тебе нельзя спать, – Ник берёт меня за плечи и встряхивает, из-за чего я недовольно кривлюсь.
– У тебя болит где-нибудь? – Допытывается он.
– Нет, я не ударялась головой, Ник. У меня нет сотрясения, если ты думаешь об этом. Говорю же это стресс. Я… никогда… ни разу не переживала так, как сегодня. Я никогда так не плакала, не могла прекратить это делать, – признаюсь и вздыхаю, концентрируя зрение на его обеспокоенном лице.
– Прости, всё вышло из-под контроля. Я вышел из-под контроля… не знаю, как так получилось. Для меня прошлое оказалось болезненней, чем я бы хотел. И мать вела себя неподобающе, – говорит он, притягивая меня к своей груди, укладывая на неё.
