Хмурюсь, шире раскрывая глаза, больше не в силах смотреть на него, отвожу взгляд и упираюсь в контракт.
– Ты хочешь, чтобы я его подписала? – Тихо спрашиваю.
– Нет. Я не требую от тебя этого и даже не предлагаю, – говорит он обманчиво мягко.
– Тогда что ты от меня хочешь? – Непонимающе произношу, боясь смотреть на него.
– Если я скажу, что ты меня заинтересовала просто так, без какого-либо подтекста и принуждения к моему миру. Тебя это устроит? – Слышу, как шуршит его одежда, и через несколько мгновений он садится рядом, я тут же отсаживаюсь от него дальше.
Я не могу принять этого факта, что человек, которого знала до этого момента самый настоящий садист, жестокий и реальный, без красивой сказки в прошлом и будущем.
– Почему ты стал таким? – Не могу сдержать в голосе отвращения и поворачиваю к нему голову.
– Я не становился. Я таким родился. Каждый в мире делится на Доминанта или Сабмиссива. Буквально все, нет исключений. Надо только понять, что приносит тебе удовольствие, и тогда жизнь будет складываться так, как ты мечтаешь, – его взгляд прожигает меня насквозь, и этому нет объяснений. В его истории нет никаких смягчающих вину обстоятельств. Он сам так хочет, это его выбор.
– Тебя кто-то подтолкнул к этому? – Пытаюсь оправдать его, найти хоть какую-то амнистию его выбора, но он отрицательно мотает головой.
– Я никогда не был сабмиссивом и не собираюсь, меня никто не соблазнял в том ключе, в котором ты мыслишь. У меня нет психологических проблем, я так устроен. Я не против прикосновений к моей коже, мне даже это нравится, как и любому мужчине, ты это уже попробовала. Моя жизненная история такова, что я сделал свой выбор, и он мне нравится.
– У тебя есть психологические проблемы, – заверяю его и встаю, под властью проснувшихся эмоций я ставлю с шумом стакан. – Тебе надо лечиться! Никто в здравом уме не будет причинять физическую боль заведомо слабому полу! Это ненормально, это… кощунственно!
Я уже срываюсь на крик, с силой сжимая кулаки, что ногти впиваются в кожу.
– Не повышай на меня голос, Мишель, это может плохо закончиться, – он тоже встаёт, и теперь я вижу в нём Доминанта. Его глаза горят воинственной решимостью подчинить себе любое существо на этой планете. Лицо будто высечено из камня, а мышцы играют под одеждой. Понятно, почему этот мужчина может повелевать одним только взглядом. Он умеет быть Мастером, они едины.
Он делает шаг в мою сторону, но я отскакиваю, выставляя перед собой руку.
– Не подходи, – одними губами говорю.
– Мишель, я ничего плохого тебе не сделаю, если ты сама меня об этом не попросишь. Главные и нерушимые правила моего мира: безопасность, разумность и добровольность. Я учился этому двенадцать лет, с того самого момента, как понял кто я есть, нашёл себя. Я могу контролировать все свои чувства… мог, пока не встретил тебя. Давай присядем, и ты можешь спрашивать меня о чём угодно, – предлагает он и протягивает руку мне, но я смотрю на неё как на змею, готовую меня укусить и отравить ядом, и только отрицательно мотаю головой, садясь от него на приличном расстоянии.
Двенадцать лет?! Чёрт возьми, двенадцать лет?! В моей голове стучит это время, и я быстро отсчитываю, сколько ему было, когда… когда он превратился в насильника. Пятнадцать… шестнадцать. Я поднимаю на него глаза, и в голове представляется картинка, где подросток избивает своих жертв, издевается над ними, а сейчас он стоит передо мной ещё более изощрённый, более сильный и хитрый.
– Скажи что-нибудь, – просит он.
– Не знаю, что я здесь делаю. Пока в голове не укладывается, что повторение этого ужаса, которым наполнены книги, возможен в жизни и это не кто иной, как ты. А я… что ты от меня хочешь? – Делаю глубокий вдох.
– Тебя. Я хочу тебя в своей постели, – без тени смущения говорит он.
– Меня? Я не мазохистка и никогда…
– Мишель, слушай то, что я говорю тебе. Я не предлагал ни практики в теме, ни контракта. Если я выбираю себе Сабу, то обязательно заставляю её подписать контракт. Но с тобой мне хочется просто сидеть в ресторане и разговаривать, показать тебе свой мир, возможно, тебе будет интересно узнать о сессиях. Я не заставляю, всего лишь предлагаю.
– Ничего не понимаю. Ты разве можешь быть нормальным? Ты же садист, – недоумевающе смотрю на него.
– Я нормальный, чёрт возьми, Мишель. Я трахаюсь так, как все, только перед этим мне требуется сессия, – возмущается он.
– То есть… не понимаю. Я запуталась. Кто такая «сессия»? – Тру лоб и панически пытаюсь дышать, потому что полностью сбита с толку.
– Я объясню тебе сейчас всё кратко, потому что и так для тебя слишком много информации, – Ник встаёт и берёт бутылку вина, наливая себе бокал и поднимая глаза, предлагая мне, но я отрицательно машу головой. Он возвращается на то же самое место, не делая попыток даже приблизиться ко мне, и отпивает.
Я удивляюсь его спокойствию и расслабленной позе и только опасливо опускаюсь на край дивана.
– Итак, развею первый миф: тема и секс не всегда одно вытекающее в другое, они могут существовать поодиночке. Не каждый Доминант трахает свою нижнюю после сессии. Сессия – это промежуток времени, в котором проходят, скажем так, игры Верхнего и Нижнего.
– Но… ты сказал, что занимаешься сексом, – я зачем-то тычу на экран телевизора, открывая и закрывая рот, и губы Ника изгибаются в хищной
