улыбке.
– Редко, это скорее исключение из правил и физическое отклонение тела. Каждый верхний после года жизни в рамках темы определяет себе свою ступень наслаждения. А их три. В двух из них секс редкий гость, а вот оргазм очень частый.
– Но везде присутствует боль, – тихо произношу я.
– Второй миф: никакого принуждения, только добровольное начало и желаемая боль. Каждая нижняя, Саба, рабыня понимает то, на что идёт и с нетерпением ждёт этого. Она ясно представляет себе, свои возможности и желания. Перед каждой сессией Доминант обязан узнать все табу своей партнёрши, чтобы не нанести ей вред. Он берёт на себя ответственность за чужую жизнь, а это непросто связать галстуком и трахнуть. Это реальная опасность летального исхода, если Верхний неопытен, не контролирует себя и не слышит партнёрши.
– Летального?
– Да. Если не уметь работать с иглами, ножами и иными девайсами, не рассчитывать силу удара, если не понять, что партнёрша испытывает боль уже не от наслаждения, а от повреждений внутренних органов. Если… если вовремя не убрать руку с горла, много вариантов – и это всё может спровоцировать травмоопасные последствия или летальный исход, – Ник отворачивается от меня и хмурится, пока я пребываю в потусторонней реальности.
– И ты это делаешь? – Облизав пересохшие губы, спрашиваю я.
– Да. У меня за плечами большой опыт, и я продолжаю учиться, нужно двигаться в ногу со временем, – в который раз поражаюсь спокойствию в его голосе, когда мой желудок бунтует, желая явить миру всё своё содержимое. Я беру бокал, и отпивая воды, ставлю его обратно на стол.
– Господи, какой ужас, – выдыхаю. – Я могу уйти? Или теперь ты меня будешь пытать своим опытом?
– Мишель, – он с укором смотрит на меня, немного улыбаясь, но мне-то ни хрена невесело. Я в таком трансе ещё никогда не пребывала как сейчас.
– Конечно, ты можешь идти. Я сейчас скажу Майку, чтобы ожидал тебя внизу, – говорит он и достаёт из джинс айфон.
Как? Почему? Чего ему не хватало в жизни, что подтолкнуло согласиться на это? Смотрю на Ника, набирающего сообщение, и не хочу верить в это. Я ведь думала, что он всего лишь вспыльчивый, несколько агрессивный, но такой правды даже не предполагала. И самое страшное для меня, что я ему сочувствую. Он не видит в жизни ничего прекрасного без нанесения увечий слабому полу. Мне его жаль, чертовски жаль, что такой красивый, харизматичный и умный мужчина оказался списанным товаром, любящим насилие.
Восемнадцатый шаг
– Я и не представлял, что ты так отреагируешь, едва не шлёпнувшись в обморок, – моргаю и одновременно и вздрагиваю, потому что Ник уже оказывается сидящим на корточках прямо передо мной, а я настолько задумалась, что даже не заметила этого.
– А как я должна была отреагировать? Сказать, что ты молодец? Что это круто? Браво? Так держать? Продолжай в том же духе? Прости, разочарую, для меня это отвратительно и бесчеловечно, – изумляюсь я ему.
– Я всё тот же, крошка, который обнимал тебя, танцевал с тобой, целовал тебя, возбуждал. Разве в эти моменты я был чудовищем? Нет. Я не изменился, просто ты узнала обо мне всю правду. И ожидал несколько иной реакции. Конечно, недоумения, но не такого открытого лицемерия, – он встаёт и смотрит на меня иронично сверху вниз.
– Лицемерия? – Аж давлюсь воздухом от возмущения.
– Да, – пожимая плечами, он отходит к столу и берёт в руки коричневый конверт.
– Объяснись, с чего ты взял, что моё отвращение ко всему этому это лицемерие? – Возмущаясь, встаю с места.
– Ты же любишь жёсткость. Я помню, как ты отвечала, когда твои волосы были крепко зажаты в моих руках. Это была проверка. Также шлепки по заднице, грубость и отчасти насилие в сексе, наручники, глубокий минет. Я ожидал от тебя честности, потому что перед тобой был всё время честен, – обвиняюще произносит он, а я от гнева приоткрываю рот.
– Что? Обалдел совсем? Какие наручники? Какой грёбаный минет? Какое насилие? – Уже повышаю голос, и он резко поворачивает на меня голову, бросая предостерегающий взгляд из-за моего тона, но мне плевать, я требую обосновать эту ложь.
– Ты специально выводишь меня из себя, Мишель? – В его голосе сквозит злость и раздражение, что я сглатываю и мотаю отрицательно головой.
– С чего ты это решил? – Уже тише спрашиваю я.
– Роберт – один из практикующих Доминантов, и твой Люк рассказывает ему интересные вещи про то, как вы весело проводите время в постели и не только. В свою очередь, Роберт делится с Райли, а тот со мной, – его ноздри уже раздуваются от гнева.
– Господи, какие вы все противные. Бред. Бред больных людей, – я нервно издаю смешок и тут же закрываю ладонью рот.
– Согласен, полный бред. Я надеялся на твою искренность, а ты, оказывается, тёмная лошадка, – язвительно добавляет он «комплиментов».
– Сам ты кобыла, – от возмущения фыркаю. Ник резко делает шаг ко мне, а я от страха начинаю пятиться назад. Но мне не везёт сегодня, и я падаю на диван. Он уже оказывается сверху, и его ладонь сдавливает горло, глаза тёмные и не сулящие ничего, кроме моей смерти.
– Отпусти, – пищу я.
– Пора бы уже выучить, что меня твои манеры сводят с ума, и в этот момент представляю, как ты кричишь подо мной, умоляя меня продолжать. Как ты стоишь передо мной на коленях, а твои глаза горят от похоти. Примерно в такой позе, – шипит он мне в лицо. Я прислушиваюсь зачем-то к ощущениям
