пару раз останавливалась послушать, как соседка с жаром рассказывает про новые способы обработки картофеля от жука или пикировку томатов.
Сегодня, разумеется, Галины в огороде не было. Да и вообще двор был пуст. Должно быть, хозяева в доме – где же им еще быть? Римма Ринатовна подошла к калитке, где уже стояла, дожидаясь остальных, Роза. На девушке была синяя в оранжевую полоску лыжная куртка и вязаная шапка апельсинового цвета с помпоном. Щеки ее разрумянились, глаза сверкали, и она выглядела очень юной и хорошенькой. Если бы не вечное выражение усталой обреченности и недовольства то ли жизнью, то ли собой, то ли окружающими, то ли всем вместе, Роза была бы очень привлекательна. Могла бы выйти замуж, нарожать детей и не мотать матери нервы.
Не успев сообразить, что делает, Римма Ринатовна подошла ближе и погладила внучатую племянницу по плечу. Этот простой и естественный, но непривычно теплый жест со стороны тети оказался настолько неожиданным, что девушка приоткрыла рот и смешно округлила глаза. А потом нахмурила брови.
«Видимо, думает, с чего это вдруг такие нежности, – поняла Римма Ринатовна. – Что же с ними такое творится, если обычное выражение привязанности вызывает лишь подозрение и опаску, но никак не ответное желание улыбнуться?»
Римма Ринатовна подавила вздох и отвернулась от Розы.
Через пару минут подоспели запыхавшиеся Роберт и Регина.
Звонок на калитке не работал. Она надавила коричневую кнопочку пару раз – без толку. Но это было не страшно. Римма Ринатовна знала: достаточно позвать председателя погромче, и кто-то из многочисленной родни непременно выглянет в окошко, а вскоре на пороге нарисуется квадратная короткошеея мужская фигура.
– Валентин Борисович! – громко крикнула она и выжидательно уставилась на окна.
Все остальные тоже принялись вглядываться, переминаясь с ноги на ногу.
– Не слышит, видно, – высказал предположение Роберт спустя пару минут, когда стало ясно, что никто не отвечает на призыв сестры.
– Валентин Борисович! – снова позвала Римма Ринатовна, на этот раз так громко, как смогла. И снова ответа не последовало. Занавески на окнах не шелохнулись, никто не выглянул, не махнул гостям рукой.
Роза решительно протиснулась вперед, потянула на себя калитку, которая была, оказывается, не заперта, и вошла во двор.
– Неудобно! Роза… – начала было Регина, но Римма Ринатовна жестом остановила племянницу. Пусть, мол, сходит, проверит.
Девушка подошла к дому, заглянула в одно из окон. Видимо, не разглядела ничего, поднялась на крыльцо, сбросив с ног лыжи, и постучала в дверь. Сначала осторожно, потом забарабанила изо всех сил, выкрикивая при этом имя председателя.
«Бесполезно, – со странным спокойствием подумала Римма Ринатовна. – Нету там никого. Ни единой живой души. Ни в этом доме, ни в других. Мы одни. Совсем одни во всем поселке».
За ними всеми пришла беда – страшная, необъяснимая. Пришла и встала рядом. Что-то происходило, и не понять было, что именно. А помочь разобраться – некому.
Глава девятая. Десятое января. Утро. Роза
Она долго стояла под душем, задумавшись и потеряв счет времени. Дважды вымыла голову душистым шампунем, а потом никак не могла сообразить, воспользовалась бальзамом или нет. Так и не вспомнила, поэтому на всякий случай выдавила из тюбика розоватый густой бальзам и принялась втирать в корни волос.
Прошлым вечером Роза опять не выпила ни капли. Решила, что пора завязать с алкоголем, хотя бы на время. Необходимо сохранять ясную голову – слишком много непонятного творилось в последнее время в этом жутком доме. Конечно, если бы удалось забыться при помощи выпивки и таким образом пережить очередную ночь, она бы не была столь тверда в своем решении. Но раз уснуть все равно не получалось, то примешивать к страху и нервной дрожи еще и муки похмелья было полным идиотизмом.
Она больше не могла спать – следовало признать это. Неизвестно, что делают ночами другие, спят или тоже мучаются. Правда, несколько раз она слышала далеко за полночь шаги и кашель в коридоре – дед тоже бодрствовал. У матери всегда было тихо, теткина комната находилась дальше всех от Розиной, и она ничего не слышала. Разумеется, торчать под дверью в надежде услышать что-то девушка не собиралась.
Сама Роза каждый вечер теперь делала одно и то же: плотно задергивала шторы, отсекая от себя ночь, включала все лампы – ночник, бра и люстру, ложилась на диван, надевала наушники, закрывала глаза и слушала музыку. Отечественную или иностранную, рок или поп – неважно. Все, что было в памяти плеера, годилось, чтобы скоротать ночь.
Время от времени Роза убавляла звук, прислушивалась к тишине дома – именно так она и услышала передвижения и покашливание деда, но потом снова включала очередную песню на полную катушку. Это оказалось отличным выходом из положения: пусть она не могла спать, но зато никто больше не пугал ее в темноте.
Странно это все, конечно. Мягко говоря. Сколько человек может не спать. Неделю? Две? Больше? Без еды можно обходиться долго, а вот без ночного отдыха… Свихнешься же, заболеешь. Но она вроде бы и не спала, но при этом не заболевала и оставалась в здравом уме. Чувствовала себя днем немного оглушенной, заторможенной, но не более.
