– Это дело нашего города. Мы всегда руководствуемся предписаниями Чрезвычайного Закона. Но и голос демократии тоже не останется без внимания.
Богачка из местных, вдова Тэлбот, поднялась со своего места.
– Я, пожалуй, склонна согласиться с мистером Мэзерсом, – величественно произнесла она. – Мы не можем отправить их в Дурогородок на полгода, превратив их в душевнобольных! Так мы поступили с Артуром Ротом, который после этого просто обезумел. Наказание плетью в течение пяти минут – куда более человечное наказание.
У Стива волосы зашевелились на затылке. Какая гадость! Если Тэлбот, образец респектабельности и утонченности, сохраняя полную невозмутимость, публично говорит о необходимости демонстративного телесного наказания… то плотина прорвана.
– А если некоторые жители Блэк Спринг вели себя безответственно и якшались с ведьмой, думаю, будет правильно преподать им хороший урок, – добавила миссис Тэлбот, подняв палец. – Вот так-то.
В зале одобрительно зашептались, но кое-кто принялся нервно озираться по сторонам.
– А что плохого в том, чтобы подвергнуть их заключению? – упорствовал Грим. – У нас, в конце концов, есть церковный подвал! Пусть посидят в камерах-одиночках и подумают о своих преступлениях! Мы…
– Ты уже высказал свое мнение, Грим! – прервал его кто-то из аудитории. – А теперь заткнись!
Реплика была встречена аплодисментами и улыбками. Грим беспомощно покачал головой.
Стиву захотелось вскочить и сказать всем про абсурдность происходящего, но Джослин проявила проницательность и крепко схватила мужа за руку:
– Не надо, Стив! Пожалуйста! Подумай о Тайлере и Мэтте.
Стив ошеломленно поглядел на нее – в глазах Джослин плескался страх. Ясно. В прошлый раз, когда речь шла об Артуре Роте, горожане простили Стиву бездумный идеализм. Но теперь-то все иначе. Коллективное помешательство взяло верх над логикой, кризис был необратим, да и горожане ощущали себя героями!
Преступники пойманы, и правосудие свершится. Тех, кто побивал камнями ведьму, выкурили из их нор!
Значит, ради сыновей Стиву придется попридержать язык за зубами.
– Они вынесут вопрос на голосование, – прошептала Джослин. – Наберемся терпения.
– Прости, не могу, – вдруг взвился Стив.
И поглядел на Пита, ища поддержки. Но Пит смотрел вдаль с отсутствующим выражением лица, как человек, который узрел наяву худший из своих кошмаров. Он вцепился в руку Мэри, и Стив сообразил, что у Пита нет ни малейшего желания встать и говорить.
Береги Тайлера, сказал себе Стив. Ты понимал, что так оно и будет.
Но не так же!
Ладно, кого ты пытаешься обмануть? Ты знал все заранее. Держи рот на замке, иначе поплатишься.
– Папа, я хочу домой, – сдавленно проговорил Тайлер.
Стив потрепал сына по плечу.
А ведь сегодня могли судить и Тайлера, подумал он.
Да уж… в Блэк Спринг совершенно незачем фантазировать о том, как они с Тайлером поплывут на барже по Гудзону! На кон поставлено будущее его сыновей – их нормальная жизнь в этом проклятом городе.
«Ты ведь не хочешь их погубить?» – спросил себя Стив и откинулся на спинку кресла, стиснув губы.
Дальнейшее заседание собрания прошло для него как в тумане. Мистер Шайер призывал горожан к состраданию. Его дом стал непригодным для жилья в результате поджога, сказал он, почему бы людям не проявить милосердие к Бураку?
А еще мистер Шайер говорил о том, что необходимо наводить мосты и стремиться к взаимопониманию. Однако у него был сильный акцент, и вскоре он совсем распалился. В итоге возмущенные охранники были вынуждены удалить его из зала.
В задних рядах началась драка. Мистер Уокер, вырвавшись из ее гущи, пригрозил, что сообщит о Катерине в прессу. Пусть только попробуют избить его сына плетьми!
Но ни угрожающие взгляды горожан, ни слова главы Совета о Дурогородке уже не потребовались. Было очевидно, что мистер Уокер сломлен. Он принял ситуацию, а сейчас просто выпустил пар и смирился: само выражение его лица свидетельствовало об этом.
Но, похоже, мистер Уокер без колебаний проголосовал бы за наказание, если бы на месте Бурака был кто-либо другой.
Гризельда Хольст (выяснилось, что она тоже оказалась в зале) пыталась протестовать, заливаясь слезами. Ей дали говорить дольше всех, поскольку горожане испытывали к ней наибольшую симпатию. Однако Стив понимал, что это формальность, которая ничего не изменит. Люди почуяли кровь, им не терпелось начать голосование. Вдова мясника напомнила им о трагическом прошлом Джейдона: о том, как над мальчиком издевался его покойный отец, об эмоциональном надломе, ставшем причиной его состояния. Гризельда убеждала Совет в том, что ее сына необходимо лечить, а не наказывать.
