Но Роберт Грим пребывал в отвращении.
Его тошнило от горожан. Коварные и подлые людишки жаждали свежатины, но до сих пор лицемерно это скрывали! Его мутило от всех, в том числе от Мэзерса, палача и Катерины… и от мальчишек, которые побивали ведьму камнями.
И еще он ненавидел себя. Он струсил и не смог восстать против омерзительного цирка.
Ровно в семь тридцать настал ключевой момент. Из церкви Пречистого Мета вышла процессия, которая двинулась по огороженному проходу через кладбище на Храмовом Холме. Люди шли прямо к эшафоту. Впереди шествовал Колтон Мэзерс, жесткий и величественный, по бокам от него шагали члены Совета, проголосовавшие за приговор. Следом – группа охранников во главе с Рэем Даррелом. Джейдона Хольста, Джастина Уокера и Бурака Шайера, закованных в цепи, грубо волокли вперед, столь же бесчеловечно, сколь бесчеловечно они обошлись с ведьмой Катериной.
Они были обнажены по пояс, на их лицах застыл страх.
Замыкала процессию группа охранников, а позади них брел палач. Он был облачен в церемониальную кожаную рубаху с мешком-капюшоном с прорезями для глаз.
Но палач не нуждался в том, чтобы его представляли окружающим. Каждый знал его имя.
Не было слышно ни ликующих возгласов, ни людского рева – лишь тихий робкий шепот, пробегающий по толпе.
Люди узрели преступников, побивавших камнями Катерину, и оцепенели. Похоже, они только сейчас вспомнили, что, несмотря на тяжесть обвинений, перед ними – человеческие существа, причем двое из них – почти дети… Осужденные родились в Блэк Спринг, и им предстояло жить бок о бок со своими обвинителями еще десятилетия – вплоть до самой смерти.
Рвение уступило место стыду, возбуждение – неуверенности.
Но когда процессия приблизилась к горожанам, столпившимся у бронзовой статуи купальщицы, раздался женский крик:
– Убийцы!
Какие-то дурни принялись кидать в мальчишек крупные сосновые шишки.
Горожане осмелились поднять взгляды: их глаза были тусклыми и одновременно лихорадочно блестящими.
Они пришли на шоу, и им совершенно не хотелось думать о своей роли в этом спектакле.
Мальчишки не сумели увернуться от шишек, больно царапающих их кожу. Одному из охранников шишка угодила в скулу. Ни секунды не раздумывая, его напарники бросились на зачинщиков, чтобы погасить огонь бунта в зародыше.
Чуть поодаль, ярдах в сорока восточнее перекрестка, стояли Стив, Джослин, Тайлер и Мэтт. Пока им ничего толком не было видно, но они уже почувствовали, что обстановка накалилась. Воздух наэлектризовался. По толпе пробегали волны, словно круги от камней, брошенных в воду.
В день собрания Стив и Джослин серьезно поссорились. Сразу же после голосования Джослин обвинила Стива в том, что ему следовало уйти из траурного зала пораньше и увезти старшего сына домой: Тайлер трясся и с трудом владел собой.
Вдобавок Джослин была категорически против того, чтобы Мэтт присутствовал при наказании осужденных. Она накричала на Стива, и он тоже повысил голос, обвинив жену в том, что она запретила ему вступиться за парней на собрании.
Теперь, когда приговор был вынесен, всех родителей обязали привести на площадь детей старше десяти лет, дабы те воочию увидели, что случается с нарушителями закона.
У них не было выбора.
Стив обиделся, хотя он и понимал причину гнева и разочарования своей жены. Джослин не могла изменить ситуацию – она сорвалась и просто обрушила на него давно сдерживаемую ярость.
Стив принялся озираться по сторонам. Вроде бы не только у нас дома вчера тарелки били, подумал он.
Стив обнял своих родных, прижав их к себе, и начал молиться. Но не Богу, а здравому смыслу.
Стив хотел верить в то, что они смогут все пережить.
Джейдон, Джастин и Бурак поднялись на эшафот. Обезумев от отчаяния, они оглядывали толпу, тщетно ища последний путь к спасению, последнюю надежду – хоть какой-то проблеск человечности в физиономиях горожан.
Охранники перебросили цепи, притянутые к запястьям арестованных пластиковыми стяжками, через А-образную раму. В результате парни оказались притянуты к раме с поднятыми руками – и были вынуждены приподняться на цыпочки. Затем охранники закрепили концы цепей на перилах эшафота и спустились вниз.
Мальчишки были выставлены на всеобщее обозрение. Их обнаженные торсы стали сизыми от холода, натянувшаяся поверх ребер кожа блестела от дождя.
Трое мальчишек в джинсах и кроссовках оказались привязанными к раме, словно туши на бойне.
В церкви Пречистого Мета мелодично зазвонили колокола. Обитатели Хайленд Миллз и Хайленд Фоллз, наверное, предположили, что в Блэк Спринг кого-то хоронят.
– Люди, вы же не дадите им этого сделать? – заорал Джейдон. Его щеки полиловели от холода, с губ слетала слюна. – Что вы за идиоты? Пожалуйста,
