Помолчали.
- Вижу, не отступишь, - понаблюдав за мной, опять заговорил дед.
Погладил морщинистой рукой пса, что приполз на пузе откуда-то из-за кустов.
Я кивнула. Не отступлю.
- Приезжай завтра, Злата, - глядя в небо, сказал дед, - машину за забором больше не оставляй, я ворота открою. И оденься по-человечески. Когда целишься, юбка твоя до копчика задирается. Смотри, как бы чирь завтра на заднице не вскочил.
***
Через неделю появились первые успехи. Еще через одну, дед дал мне вместо ружья старую «беретту». Порядковый номер был спилен, рукоять потерта, но это не помешало мне выпустить полную обойму в новенькую мишень.
Старика звали Виктором, и хоть он взаправду годился мне в деды, отчество так и не назвал. Обычно после тренировок мы пили чай на его летней кухне. Жил он тут же – в стороне от полигона, в неприметном домишке.
- Все, что от былой роскоши осталось, - усмехнулся дед, когда я спросила об усадьбе.
Впрочем, своей жизнью старик был доволен. Получал пенсию, половину которой тратил на своих монстров-псов, покупая им горы разных вкусностей. Еще дед любил поиздеваться над редкими желающими пострелять.
- Ходють тут, - всячески подражая старческим интонациям, брюзжал он. – В школе бы еще учиться, а они сюда прутся.
- Зачем тебе это стрельбище надо, если настолько раздражаешься? – как-то спросила я.
В ответ дед Витя только улыбнулся загадочно, чем порядком меня озадачил.
В одно из чаепитий, когда я от пуза наелась оладий с айвовым вареньем, дед спросил:
- Собираешься рассказать, какого черта все это затеяла? Сразу видно, что девка ты одинокая – какому мужику понравится, что ты тут целый день с пистолетом скачешь? Стало быть, времени свободного у тебя хватает, судя по машине – в средствах не нуждаешься. Не от скуки же наматываешь по сто километров сюда-обратно. По глазам вижу, что не от нее.
Что он подразумевал под загадочным «это» - уточнять не стала. Покрутила в руках чайную ложку, провела ладошкой по лобастой башке Маэстро – одного из четырех алабаев старика.
Почему дед проникся ко мне, я так и не поняла. Просто однажды он позвал меня на кухоньку, где уже дымился крепкий чай, и ароматно пахло смородиновое варенье. Отказываться от дружбы я не стала. Дед мне по-своему нравился. Он говорил то, что думал, не заботясь о реакции собеседника на правду, а еще был невероятно умен. Светлый разум деда угадывался без труда: в суждениях, мыслях, взглядах. Он был начитан, весьма образован и многое в жизни повидал. Жизненный опыт так и проглядывал сквозь призму дедовых оценок на многие вещи. С ним было интересно разговаривать, даже когда он нарочито кривлялся, и сыпал не к месту черным юмором.
Я пришла к выводу, что старик одинок, оттого свою нерастраченную доброту изливает на алабаев, я же совершенно случайно попала под дождик этих скупых дедовых щедрот.
Виктор терпеливо ждал, пока я соизволю ответить, и, не мигая, смотрел яркими, живыми глазами.
- То, что скажу тебе, должно остаться в абсолютной тайне. Ты умеешь хранить секреты, я знаю, поэтому слушай. Слушай и не перебивай, - продолжая поглаживать шелковистый, теплый, живой мех, я принялась излагать.
И рассказала деду всё.
С самого начала: как шла с работы, размахивая полосатым пакетом с пластмассовыми ручками. Как переходила дорогу и все думала, чего бы такого приготовить на ужин. Как отвлеклась от дум, когда совсем близко заскрипели покрышки, и кто-то невероятно сильный, быстрым рывком затащил меня в нутро хлипкого микроавтобуса.
Пересказывая, я наяву вернулась в тот день, но за давностью произошедшего, сумела отстраненно пронаблюдать за собой со стороны – без лишних слез. Вспомнила, как обливалась п
Я рассказала деду об унижении и насилии, не вдаваясь в порнографические подробности - что делали два придурка с двадцатидвухлетней, весьма симпатичной девицей, было абсолютно понятно.
Поведала и о чудесном спасении, только тот поцелуй на поляне оставила только себе.
Когда пришел черед Вадима взойти на подмостки былой пьесы и явить участь в той занимательной истории, дед явственно заскрипел зубами, но это не сбило меня с толку.
