Я забралась на диван, поджав под себя ноги и спрятав лицо в ладонях.
- Ты же лечишься и знаешь – всё со временем образуется, - продолжал кипятиться Третий. – Зачем ты это сделала?
- Да провались ты к чертям! – не выдержала я.
Адреналин вовсю выплескивался в кровь, и не осталось сил держать ярость внутри.
- Все вы одинаковые – похотливые, лживые, жестокие твари! Ненавижу! – вскочив, я пульнула в него напольной вазой, и от неожиданности Третий не успел среагировать. Ваза пролетела рядом, разбилась с громким звоном.
Осколки брызнули водопадом, впиваясь в кожу куда придется. Но, даже вид крови не сумел меня образумить. Я накинулась на Третьего с кулаками и диким воплем. Колотила по груди, рукам, а он старался держать меня за плечи, но потом сдался и остался стоять, терпеливо снося удары.
Я выдохлась быстро. И снова разрыдалась, когда он обнял меня, прижав к себе до хруста в костях.
- Глупая дура, я же люблю тебя. Я за тебя убью любого. Умру, если надо. Пообещай, нет, поклянись, что никогда больше не попытаешься наложить на себя руки! – Третий встряхнул меня, да так, что запрокинулась голова.
- Клянусь, - прохрипела я, уткнулась лицом в его грудь, и оттуда прошептала:
- А ты поклянись, что никогда меня не предашь и не обидишь.
Третий на мгновение замер, а потом хрипло ответил:
- Клянусь, - сильные руки стиснули, подхватили меня и понесли на диван.
А потом мы не спали до утра.
Третий целовал мое лицо, а я доставала осколки и зализывала его царапины. Мы говорили. Он – все еще бледный, взъерошенный, не хотел выпускать меня из объятий, а я и не желала выбираться из уютного кольца его рук.
***
- И что? – спросил дед, стукнув Маэстро по лбу, чтоб тот не лизал мне руки, - он спланировал это все давным-давно?
Мы сидели на улице, пили чай и заедали его малиновым вареньем. В воздухе сладко пахло яблочным цветом, слышалось стрекотание цикад.
- Сказал, что убил их в тот же день, как отпустил меня, - я украдкой скормила алабаю блинчик, чтоб не обижался.
Остальные собаки засопели, но выдавать секрет не стали. Знали, что от деда мне достанется разбор полетов за нарушение гастрономической дисциплины.
- Зря, получается, стрелять училась, - хмыкнул дед, скосив глаза на мои испачканные жиром ладони.
- Как знать, может, пригодится, - пожала плечами я.
Дед выразительно погрозил мне пальцем и шикнул, заметив машину Артема, приближающуюся к воротам.
-Доброго времени, Виктор Александрович, - протянул руку Третий и наклонился, чтобы поцеловать меня в макушку.
- Доброго-доброго, - проворчал дед, пожимая протянутую ладонь. – Иди-ка, ты руки мыть, - кивнул он Артему, - и за стол садись скорей, пока твоя Златка не скормила все блины этим наглым собакам! – тут хозяин стрельбища вторично погрозил мне пальцем и неодобрительно глянул на алабаев, что разлеглись вблизи полукругом.
Третий засмеялся и отправился в дом.
- Я рад, что ты в надежных руках, - помолчав минуту, выдал дед.
- Перестань, - отвела взгляд я.
- Это ты прекрати дурить, - жестко сказал дед, - что тебе еще для счастья надо?
Подумав, я не смогла ответить. Теперь для счастья у меня, и правда, было всё.
***
Маринка рыдала.
- Ты сошла с ума! – в который раз запричитала она и громко высморкалась в бумажный платок.
- Перестань блажить, - поморщилась я и обернулась к Третьему, что бессовестно смеялся, стоя поблизости.
Впрочем, в зону видимости веб-камеры он не попадал, чем нагло пользовался.
- Что такое? – спросила у него, пока подруга доставала из пачки новый платок.
- Забавно наблюдать за таким трогательным моментом, - ответил Артем и напускно фыркнул.
- Златка, зачем ты это сделала? – снова закричала Марина и тыкнула в экран розовую бумагу с ярко-синей печатью.
- Чтоб ты спросила! – разозлилась я.
