Также следует отметить, что теоретическое развитие в правовой доктрине Российской Федерации институт экспертизы получил только в части судебной экспертизы. Внесудебная экспертиза практически не изучена. Это приводит к правовым коллизиям в законодательстве Российской Федерации и спорным ситуациям в юридической практике.
Так, например, правовой статус судебного эксперта закреплен ст. 13 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», в соответствии с которой должность эксперта в государственных судебно-экспертных учреждениях может занимать гражданин Российской Федерации, имеющий высшее профессиональное образование и прошедший последующую подготовку по конкретной экспертной специальности в порядке, установленном нормативными правовыми актами соответствующих федеральных органов исполнительной власти. Должность эксперта в экспертных подразделениях федерального органа исполнительной власти в области внутренних дел может также занимать гражданин Российской Федерации, имеющий среднее специальное экспертное образование.
Определение уровня профессиональной подготовки экспертов и аттестация их на право самостоятельного производства судебной экспертизы осуществляются экспертно-квалификационными комиссиями в порядке, установленном нормативными правовыми актами соответствующих федеральных органов исполнительной власти. Уровень профессиональной подготовки экспертов подлежит пересмотру указанными комиссиями каждые пять лет.
Между тем, правовой статус эксперта исследования, проводимого во внесудебном порядке (например, по запросу прокуратуры), в законодательстве не определен вовсе.
Обратимся к самому понятию «эксперт». В науке, в том числе в гуманитарных науках, экспертом часто называют любого информанта, к которому обращаются за советом или суждением по какой-либо конкретной проблеме, либо добровольно высказывающего свое мнение по публично сформулированному вопросу (например, в пространстве Интернета). Так, например, в социологии это называется «методом экспертных оценок» и подразумевает под собой нечто такое, что фактически безгранично расширяет понятие «эксперта». Это может, в частности, приводить к смешиванию понятий «экспертиза» и «репрезентативный опрос», в то время как разница между этими понятиями в отношении личности опрашиваемого чрезвычайно велика: в экспертной деятельности респондентом выступает носитель специального знания, что подразумевает наличие профессионального образования и определенного профессионального опыта, а в опросах респондентами выступают чаще всего случайные люди, а результат опроса — репрезентативное мнение, продукт комплексной оценки мнений. Так, экспертное мнение принято считать объективным, более глубоким и объемным, чем мнение среднего информанта[86].
Исследователи Д.А. Леонтьев и П.В. Иванченко полагают, что в специальной российской литературе последних лет фигура эксперта принимает практически сакральный характер. В качестве примера приводится цитата из книги В.Н. Ярской «Методология конструирующей экспертизы: Из опыта работы эксперта»: «Эксперт — это хороший аналитик, подлинный ученый-исследователь, блестящий администратор <…> искусный и мудрый оценщик, знаток нужной сферы, спец в определяемом и научном пространстве, настоящий ас среди родственных профессионалов»[87]. По мнению Леонтьева и Иванченко, в российском сознании эксперт стоит выше профессионала[88]. Специализированные словари по экспертной деятельности указывают несколько основных признаков, позволяющих считать человека экспертом. Это, прежде всего, стаж профессиональной деятельности, сложность профессиональной деятельности, разносторонность профессиональной деятельности и ее успешность. Эксперт должен быть компетентен в своей предметной сфере, его область компетенции должна быть близка к объекту экспертизы, хотя и не обязана быть точно той, в которой задается вопрос. Обязательным, безусловно, является высшее образование эксперта (в данном случае — религиоведческое образование), желательными — подтверждение квалификации степенью кандидата наук и выше и опыт участия в проведении междисциплинарных исследований.
Например, безусловно, желательным можно считать привлечение специалиста по протестантизму в процесс экспертирования религиозной организации протестантского толка, или специалиста по новым религиозным движениям для экспертирования например религиозной организации Свидетелей Иеговы. Узкая специализация ученого предполагает наличие у него большего объема специальных знаний, необходимых для данного конкретного экспертного исследования.
Тем не менее, не каждый человек, даже специалист высокой квалификации, способен к необходимым обобщениям, уточнениям, конкретизациям, правильному выстраиванию причинно-следственных связей. Одна из основных задач в этом смысле — организация мышления эксперта, а для этого необходимо учитывать специфику предмета, который подлежит экспертизе. Религиоведение, как и любая другая гуманитарная наука, имеет ряд особенностей, пониманием которых должен владеть специалист-религиовед.
Так, например, специалист-религиовед знает, что сознание верующего человека склонно к суггестии — некритическому восприятию собственных идей как истинных; это характерно для подавляющего большинства религиозных традиций. «Суггестивная компонента» в религиозных текстах является доминирующей по отношению к информационной по психологическим причинам, — верующему психологически трудно воздержаться и не сказать, что его вера истинная или правая, а прочие верования — не правые и не истинные.
В случае если экспертиза проводится без участия религиоведа, зачастую высказывания о «неправильности» других религий воспринимается экспертами как разжигание ненависти и вражды, а также пропаганда религиозного превосходства, что на практике приводит к судебным процессам о признании данных текстов экстремистскими. Например, в тексте экспертного заключения по учению «Свидетелей Иеговы», проведенного в 2000 году,
