Сейчас повышенное внимание к памяти о Володе. И я, откровенно говоря, испытываю неловкость. Не смог рассказать каких-то, может быть, очень значительных вещей. А возможно, что не в этом дело… Ведь люди уходят — все равно остаются. И занимают в жизни ровно столько места, сколько было. Ничего не меняется. Ничего…
Анна Шахназарова
Мы познакомились с Володей Высоцким, когда была еще Люся и маленькие дети. Вместе встречали Новый год, по-моему, это был 1967-й. Когда Володя запел, я уже тогда почувствовала неимоверную силу и веру в людей. Он как бы хотел сказать: «Люди, заметьте — это я! Это мое искусство!» Ведь даже самые первые песни Высоцкого — это маленькие шедевры.
Осенью 1968 года позвонил Любимов: Володя привез из Сибири отличную песню. И после спектакля почти вся Таганка, человек двадцать, приехали к нам домой. Володя был с Люсей. Все сидели за столом, пили, ели, разговаривали, а Володя очень сильно выпивал тогда. И я впервые визуально увидела это. Гости уже стали расходиться, и Боря Хмельницкий все тянул Володю: «Пойдем, уже поздно…» А тот никак не хотел уходить. Я случайно зашла в столовую и увидела, как Володя рюмок 10–15 — хлоп-хлоп! В общем, выпил все, что оставалось на столе. За одну минуту, наверное, успел выпить. А мы как раз приготовили магнитофон, чтобы записать «Баньку». Володя начал петь, а голос у него срывался — столько водки сразу! — совершенно пьяный голос. Вот так мы впервые услышали и записали знаменитую «Баньку по-белому». Закончился вечер очень печально. Люся увидела, что Володя хорошо выпил, и такую ему истерику закатила! По-моему, они с Люсей были люди трудносовместимые.
Еще помню застолье у Любимова с Целиковской. Был день рождения Юрия Петровича, и вся элита московская в наличии… Володя уже с Мариной. Я видела, как они тянулись, как льнули друг к другу. Это самые первые ростки их отношений. И весь этот московский бомонд крутился вокруг Володи и Марины. Марина была тогда воздушная красавица — почти неземное существо. Но на меня почему-то посмотрела с осторожностью.
Володя очень любил свою мать. Но ведь до Малой Грузинской своего дома у него не было, мотался туда-сюда. Иногда и поесть было негде, а у нас был
Володя весь театр снабжал лекарствами — привозил из Франции. Им же вовсю пользовались. Рядом с Володей — то Золотухин, то Смехов, то Хмельницкий. Вот сейчас говорят, что они — друзья. А какие они друзья?! И Ваня Дыховичный — сам из знаменитой семьи, а Володя к тому времени был уже звездой, — в их дружбе, как мне кажется, был момент конъюнктуры. И всегда рядом с Володей был преданный русский мужик Ваня Бортник…
Любимов очень строго к Володе относился, а иногда — я была тому свидетельницей — бывал просто груб. На репетициях «Гамлета» он даже кричал на Высоцкого. Я хотела ему об этом сказать, но не решилась. Кто я такая, чтоб делать замечания Любимову. Сидела тихо в зале, стенографировала репетиции «Гамлета».
Марина… У них с Володей были разные стадии отношений. Было время, когда они решили: Володя не пьет, а Марина выпивает. Помню, сидим у нас дома, Володя говорит: «Я «в завязке» — мне боржом». А Марина сидела с подружкой и пропускала стаканчик за стаканчиком. Володя стал выступать: «Марина, если ты не перестанешь, я сейчас же уеду». Да, был такой период… Я подумала и сказала Георгию: «Нет, Марина ему уже не помощница». В тот вечер они остались у нас ночевать. Я, конечно, встала раньше всех, потом сели завтракать. Я обратила внимание, что перед Мариной уже стоял стакан с сухим вином.
Володина смерть… Я считаю, что и Марина тоже виновата. Да, конечно:
Да, 12 лет. Но почему вообще не стоит вопрос о ее вине? Она же выгнала Володю в последний раз из Парижа! Выгнала, а потом пожалела. И как же это она не знала про наркотики? Она и сама пробовала, я точно это знаю. В самом конце жизнь Володи с Мариной — это, по-моему, был сущий ад. Я тогда сказала Георгию: «Как красиво все это начиналось и как некрасиво заканчивается».
