открытке: «Крым. Алупка-Сара, Дом отдыха Наркомата местной промышленности РСФСР» («Росметровес» находился в ведении данного наркомата).
Жорж (Малюченко Георгий Степанович) с конца 1920-х гг. жил в Ростове-на-Дону; ростовский адрес Малюченко имеется в записной книжке 1935 г. (см.: Записные книжки. С. 153).
Сац Игорь Александрович (1903–1980) – литературный критик, входил в московское окружение Платонова 1930-1940-х гг.
Речь идет о статье И. Саца «Художественная проза в «Красной нови» (№№ 1-12 за 1934 г.)» (Литературный критик. 1935. № 6. С. 183–215). Большая обзорная статья о прозе журнала включает два небольших фрагмента о Платонове. Первое упоминание о Платонове связано с отрицательной оценкой критиком повести Андрея Новикова «Встреча у колодца» как произведения откровенно слабого в художественном отношении, к тому же содержащего «несколько двусмысленных острот и домыслов, изложенных в манере, представляющей собой беспомощное и скучное подражание наименее удачным произведениям Андрея Платонова» (с. 197). Второй «платоновский» фрагмент статьи посвящен анализу рассказа «Такыр» (Красная новь. 1934. № 9). Этот рассказ был подвергнут жестокой критике сначала на страницах газеты «Правда» (см. прим. к п. 194), а затем в выступлении оргсекретаря Союза писателей СССР А. Щербакова на 2-м пленуме Союза писателей (5 марта 1935 г.; опубл. в «Литературной газете» и в книге: Второй пленум правления Союза советских писателей. М., 1935. С. 321–323; см. об этом: Корниенко Н. «Размышления читателя»: Николай Никитин – рецензент рассказа «Такыр». С. 727–740). Под заглавием «Итоги второго пленума правления ССП» выступление Щербакова также печаталось в «Литературном критике» (1935. № 3). В отличие от Щербакова, для которого рассказ «Такыр» представляет яркий пример того, как «в формах скрытых, тонких и завуалированных» проводятся «чуждые и антипролетарские настроения в литературе», закамуфлированно «проведена философия обреченности людей и культуры» (с. 7), Сац в истории героини рассказа видит высокий гуманистический пафос («Эта человечность сурова и воинственна, она далека от мягкости и всепрощения» (с. 203). Критик доказывает, что именно рассказ «Такыр» предельно ясен в мировоззренческом отношении, потому что в нем нет прежней платоновской порочной «двусмысленности»: «Но Платонов пишет про женщину из советской Туркмении. Почему же даже там, где он говорит о Джумали, уже десять лет живущей в советских условиях, […] его рассказ по окраске почти так же мрачен, как в начале? Заключительные слова рассказа разъясняют это: нельзя забывать проклятого прошлого, надо помнить о нем. […] Недвусмысленность и определенность рассказа «Такыр» имеют для Платонова большое значение». Правда, финальное обобщение выполнено в статье Саца вполне в духе призыва Щербакова к советской критике вовремя ставить вопрос о творческом пути писателя, указывать ему на ошибки и предупреждать их: «В его творчестве были тяжелые ошибки, главным образом в тех сочинениях, которые, будучи по заданию сатирическими, срывались в политически вредное зубоскальство. […] Сатирические опыты Платонова не удались. Но и в других, хороших и талантливых вещах часто была какая-то неясность, двойственность, которая отклоняла произведение от явственно поставленной перед ним цели. Вот почему ясность «Такыра», которую мы уже подчеркивали, – большая удача для его автора. Эта ясность и прямота сделали «Такыр» произведением большой художественной силы. Нам в этом рассказе видно то, что может стать опасным для Андрея Платонова. Иронический элемент хорошей повести «Сокровенный человек» приобрел самостоятельное бытие и привел через малоудачное подражание Щедрину («Город Градов») к литературно слабой и политически вредной «хронике» – «Впрок». Если глубокий трагизм «Такыр» станет самоцелью и будет дальше развиваться в некий культ страдания, он неизбежно превратится в идейное декадентство. Настоящий путь откроется для Платонова лишь в том случае, если чувство исторической перспективы, которое, несомненно, есть в «Такыре», окрепнет и даст писателю умение правильно видеть социалистическую действительность нашей страны» (с. 203).
В это время Платонов работал над повестью «Джан».
Трошкин Петр Артемьевич – муж В. А. Трошкиной; инженер-строитель, был дружен с Платоновым. См. п. 256–257.
В фондах Платонова не выявлена.
Строки из «Гамлета» В. Шекспира; в источнике: «…помяни меня в своих молитвах».
В 1935 г. у Платонова были подписан договоры с издательством «Советский писатель» на повесть «Инженер»; с 1934 на 1935 г. в план ГИХЛа (позже – издательство «Художественная литература») перешли романы «Технический роман» и «Счастливая Москва» (РГАЛИ, ф. 613, oп. 1, ед. хр. 4410, л.
