Здравствуй, товарищ! Обращаюсь к тебе с просьбой – старой и жалобной, как существованье жизни.
Я мирно трудился на почве бригадного ударничества[399] и вдруг 22 сего месяца прибывает в Л[енин]град мой мальчишка с женой. Коротко говоря, оказалось следующее: мальчишку моего изуродовали в кровь те хулиганы той щели, в которой я живу в Москве[400]. Жену тоже обидели до безобразия, т[ак] что они бросили проживанье в Москве и сбежали куда попало. А я сам здесь в воздухе (кино же мне ничего не платит[401], Союз писателей[402] тоже не дал ни копейки, как я уехал, приходится жить в долг, что стало невыносимым).
Перед отъездом из Москвы, как-то в первых числах октября я передал письмо Авербаху[403], где говорил, что он должен мне помочь получить площадь для жилища. Ответа еще не получил.
Я прошу тебя – не может ли Союз писателей все же дать мне комнату или две. На всякий случай при этом посылаю заявление – с просьбой принять в члены.
Я слышал здесь, что Страуян[404] уезжает. Неужели Союз не может поступиться формальностями? Я даже не знаю, что писать, потому что ты всё знаешь, – я только хочу сообщить, что стало тяжело и невыносимо. В самом деле, нельзя долее так жить, когда некуда деться, негде сесть за стол. Я далек от той крайней печали, когда надо просто кончать жизнь; так же я далек от упрашиванья, чтобы разжалобить какого- нибудь мордастого бюрократического черта, – лучше и в самом деле погибнуть, чем идти на это.
Прошу тебя передать заявление в Союз и спросить их – не могут ли они (Союз) дать мне жилище, ведь я сейчас работаю в бригаде Союза и т. д. (это имеет некоторое формальное значение).
Если будет что мне написать, то напиши по следующему адресу:
Ленинград, Уральская, 13, бумажная фабрика им. Зиновьева, редколлегия газеты, для Платонова.
Привет Екатерине Семеновне[405] и (написал «и», а больше не знаю, кому привет, разве что Петрушке[406], так ведь он не чувствует ко мне ничего, как и я к нему).
А. Платонов.
Письмо не показывай никому, оно мне кажется каким-то «жалобным», а я жаловаться могу не каждому.
Печатается по автографу: ИМЛИ, ф. 629, оп. 3, ед. хр. 35.
Письмо хранилось в личном архиве Платонова; возможно, не было отправлено.
{149} В сценарный отдел «Совкино».
1930 г. Москва.
В сценарный отдел фабрики «Совкино».
Посылая при этом либретто [пропуск][407], сообщаю следующее.
1. Место натурных съемок, удовлетворяющее содержанию либретто, это пойма р[еки] Тихой Сосны, между г[ородами] Коротояком [и Острогожском].
(120 клм от г. Воронежа, где имеется производственная база «Совкино», 700 км от Москвы); в этом же месте работает экскаватор[408]. Местные организации и начальник осушительных работ, в ведении которых находится экскаватор, пойдут навстречу «Совкино» в деле организации съемок.
2. Либретто написано без подразделения на части или эпизоды. Это подразделение лучше сделать в сценарии, а лучше – совсем не делать и дать картину общим потоком.
3. Если будут указания в отношении исправления либретто, то желательно для ускорения всей работы эти исправления вносить не в либретто, а прямо в сценарий. Ибо обычно бывает так, что либретто несколько раз переделывается, а затем пишется сценарий, в котором бывают уже совершенно новые изменения, не предугаданные в либретто, и повторная работа над либретто вся пропадает, – к невыгоде всех работающих и при огромной потере времени.
4. В части засъемок электростанции, паровозного завода и некоторых других частей картины – съемки могут быть организованы как в Москве, так и в Воронеже, где есть паровозоремонтный завод.
Мой адрес есть в договоре[409].
С тов. приветом [А. Платонов].
Печатается по первой публикации: Андрей Платонов. «Котлован». Текст, материалы творческой истории. СПб., 2000. С. 346–347. Публикация Н. Корниенко.
Датируется условно – по содержанию письма – второй половиной 1930 г.
Московская кинофабрика «Совкино» создана в 1926 г., на базе нескольких кинофабрик; в 1930-м преобразована в Московскую объединенную кинофабрику «Союзкино».
1931
