краткое разъяснение как редактору «Правды» и руководителю «Двух пятилеток». (Жалею, что не догадался – по своей вине – сделать их вам лично.)
Мною заготовлено для «Двух пятилеток» три рукописи3[620], я дал ее в «Кр[асную] новь» т. Ермилову[621]. Ермилову она понравилась – и об этом он мне заявил, сказав, что напечатает ее осенью в журнале.
Я, откровенно говоря, обрадовался, особенно тому, что повесть хороша и в идеологическом отношении, что я переработал в себе этот главнейший недостаток.
Меня вызывает (через 2–3 дня) Корабельников[622] и заявляет, что я поступаю дурно ведь та повесть, которая выходит сейчас в «Кр[асной] нови», намечается в «Две пятилетки». Я говорю, что да, конечно. Я согласился тем скорее, что произведение мне идеологически, очевидно, удалось, т[ак] к[ак] есть апробация хотя и одного ее читателя, – т. Ермилова, но этот читатель – коммунист, литератор и, как вам известно, человек в этом отношении высокой квалификации.
Затем я узнал – печатать вещи, назначенные для «Двух пятилеток», нигде нельзя[623]. Я же предполагал, как обычно, что в периодических журналах можно.
Тогда я заявляю т. Корабельникову: беды здесь нет, пусть эта вещь печатается в «Кр[асной] нови», т[ак] к[ак] мне надо как можно скорей печатать хорошие вещи, чтобы уничтожить тот вред, который я принес в прошлом своими плохими вещами. А для «Двух пятилеток» у меня есть еще два произведения, которые я писал тоже изо всей силы. Да и кроме того, ведь книга, куда попадет моя рукопись, выйдет лишь к осени 1937 г. (в книгах «Картины жизни страны» и «Взгляд в будущее»[624] я не участвую, не знаю почему). Ведь есть время, я напишу еще новые сочинения, и не одно. Ведь мое положение не легкое, не нужно его усугублять. Кроме того, почему надо считать, что именно эта вещь, которая передана в «Кр[асную] новь», назначается и подходит для «Двух пятилеток». Ведь это я сам сказал так, а редакция «Двух пятилеток» ни одной рукописи из трех не имеет и не читала их.
Но т. Корабельников упорствовал на своем, хотя и не читал ни одной строки моих новых рукописей в том числе.
Тогда я написал письмо в гл[авную] редакцию «Две пятилетки»[625] и принес его на второй день Корабельникову. В письме я объяснил это же положение. Тов. Корабельникова письмо на имя гл[авной] ред[акции] не удовлетворило, он сказал, что лучше будем считать инцидент исчерпанным. Я согласился. Через несколько дней состоялось заседание гл[авной] редакции, где вы присутствовали, а я читаю в «Правде» отчет и узнаю, что т. Корабельников доложил там мой «исчерпанный» инцидент[626].
Затем Корабельников вызывает меня снова. Я уже тогда запутался. Ермилов до того сказал мне, что печатать вещи не будет, и я взял ее обратно. Корабельникову я сказал, что как отделаю все рукописи, так принесу их ему. Он мне показал протокол гл[авной] редакции, где изложено то, что вы знаете.
Но если бы вы знали действительное положение дела и мое положение, то, конечно, такой путаницы из пустяка (по существу говоря) не получилось бы.
Теперь я прошу Вас помочь мне следующим. Рукопись, которая была в «Кр[асной] нови», не считать назначенной для «Двух пятилеток» (ведь это я сам посчитал ее так и сам же сказал об этом Корабельникову) и разрешить ее к печатанию в «Кр[асной] нови» (название повести «Джан»). Я же представлю в «Две пятилетки» две новые рукописи и кроме того третью – к концу этого, 1935, года.
Всего 25–30 авт[орских] листов (договор у меня на 3 листа). Ведь практически для гл[авной] редакции это совершенно приемлемо, ее интересы полностью обеспечиваются, время не проигрывается[627].
Затем сообщить т. Кантору[628] в «Правду», что печатать отрывок из повести «Джан» можно, а эти специфические обстоятельства отпадают.
Для вас эти действия совершить нетрудно, а для меня их значение огромно.
Я бы не стал Вас беспокоить этим по необходимости длинным письмом, если бы обстоятельства моей жизни и работы были хотя бы в небольшой степени хороши.
С тов. приветом и уважением Андрей Платонов.
Печатается по черновому автографу: ИМЛИ, ф. 629, оп. 3, ед. хр. 40, л. 1–3.
Датируется условно – по содержанию письма – не ранее 4 августа (см. ниже прим. 9).
Мехлис Лев Захарович (1889–1953) – партийный и издательский работник, главный редактор газеты «Правда»; принимал участие во многих общественно-политических проектах А. М. Горького: «История гражданской войны», «История фабрик и заводов», «Две пятилетки», «Творчество народов СССР». В 1934 г., в преддверии писательского съезда, Мехлис настраивал Горького против некоторых писателей – М. Пришвина, П. Васильева, А. Платонова, стараясь подвигнуть его на публичное выступление против них. В ответном письме Мехлису по поводу этого предложения Горький высказался обо всех названных редактором «Правды» писателях, в том числе о Платонове: «Ан. Платонов – даровитый человек, испорченный влиянием Пильняка и сотрудничеством с ним» (цит. по:
{206} А. В. Фоньо.
26 августа 1935 г. Москва.
