Я попытался схватить ее за руку, остановить, но она выскользнула, оставив в моих руках свою голубую шаль.
— Постойте! — крикнул я, но Анна лишь ускорила шаг.
Тогда я бросился за ней, не соображая, что делаю, обвил ее шею шалью и затянул концы. Она захрипела, пыталась руками освободиться от удавки, потом обмякла и упала на землю. Она была без сознания. Я дотронулся до ее тела, теплого и манящего, осознавая, что теперь оно находится в моей власти. В голове у меня еще больше помутилось, кровь во мне буйствовала, изгоняя остатки благоразумия. Взяв Анну на руки (какая приятная это была ноша!), я отнес ее под арку моста, положил на землю и чуть оттянул от шеи шаль, дав девушке возможность дышать. Не знаю, какие силы овладели мной, но я стал рвать на ней одежду, обнажая тело, в голове чужой голос настойчиво требовал: «Возьми ее!»
Аня пришла в себя, когда была уже наполовину раздета.
— Негодяй! Плебей! Тебе это не сойдет с рук! — прохрипела она, пытаясь вырваться.
И тут я опомнился и ужаснулся — что я наделал? Меня ожидали позор и заслуженная кара! Отец Ани не оставит безнаказанным глумление над дочерью! А это означает крушение всех моих планов на будущее! Плебеем я родился, плебеем и проживу всю свою жизнь? Да еще стану каторжником? И мои руки, сами по себе, затянули концы шали — Аня захрипела, забилась, в ее глазах были мольба и отчаяние, но мои руки были словно чужие, не слушались мне, продолжали затягивать шаль, пока она не затихла. Ее тело было еще теплым и в моей власти…
Когда я осознал, что натворил, первым моим желанием было броситься в пруд и утопиться. Я зашел в воду по колено, вспомнил, как хрипела, задыхаясь, Аня перед смертью, представил, как мои легкие наполняются водой и я не могу сделать вдох. Я испугался смерти! Теперь мною двигал расчет, я лихорадочно соображал, как избежать наказания. Я бросился во дворец, в комнату Александра — на мое счастье, его там не оказалось — и подбросил ему шаль Ани. Я не сомневался, что подозрение падет на него, и не жалел его — ведь он главный виновник случившегося! Если бы не его сумасбродная идея сбежать с Аней, ничего бы этого не произошло и я не осквернил бы свою душу, забрав жизнь у любимой.
Ужасная правда меня ошеломила! Я убил любимую и навел подозрения на невинного человека! Я вознамерился немедленно отправиться к следователю, оставшемуся ночевать в имении вместе с помощником, и рассказать правду. Однако не успел я дойти до двери, как тяжкие мысли о дальнейшей моей судьбе овладели мною. Что меня ожидает впереди? Виселица, в лучшем случае каторга. Двадцать лет в рудниках — это та же смерть, только медленная и мучительная. Чего я добьюсь своим признанием? Воскрешу Аню? Спасу беса Александра? А ведь это он хотел силой увезти ее из отчего дома, и это он на самом деле является виновником происшедшего! Я погублю себя ради беса, которому было дано от рождения все, а он, как избалованный ребенок, пренебрегал этими благами! Мне вспомнилось мое тяжелое детство, суровый нрав отца, который по любому поводу, а порой и без повода брался за ремень. Он хотел, чтобы я влачил жалкую жизнь полкового музыканта, как и он, женился не по любви, а вынужденно, в силу обстоятельств, так же как и он? Я с детства был уверен, что могу добиться многого, и все для этого делал. И теперь, когда я, пусть и не стремительно, но поднимался наверх, я должен своими руками все это порушить и ввергнуть себя в бездну? Ни за что! Я решил оставить все как есть, уповая на то, что следователь не докопается до правды. Как раньше я втайне восхищался Александром, так теперь я желал ему погибели!
Неожиданно утром я получил записку от Зинаиды Ивановны, в которой она требовала немедленно к ней явиться, и затрепетал от страха. Неужели она с помощью магических приемов узнала, что убийца ее дочери — я? Сначала я хотел сбежать, но потом рассудил, что все же лучше встретиться с матерью Анны и узнать, зачем она меня вызвала.
В доме Ступачевских мои опасения развеялись — Зинаида Ивановна находилась в полубезумном состоянии и видела во мне друга ее дочери. Анна лежала на специально приготовленном для нее ложе в белоснежном подвенечном платье, над ней уже поработали мастера похоронной конторы из Ични, и она была как живая. Подойдя ближе и посмотрев ей в лицо, я в ужасе отпрянул — ее глаза были открыты!
Зинаида Ивановна зловеще усмехнулась:
— Испугались? Аня увидит убийцу и подаст мне знак.
От ее слов у меня душа ушла в пятки, но Зинаида Ивановна меня не подозревала — ведь такой, как я, не мог даже и мечтать о ее дочке! Тут я увидел, что в изголовье Анны стоит то самое старинное зеркало, и спросил у Зинаиды Ивановны, зачем оно возле покойницы.
— Аня не уйдет в потусторонний мир — она останется здесь! — Зинаида Ивановна понизила голос и указала на старинную книгу: — С помощью заклинаний из этой книги я смогу видеться и беседовать с ней. Когда придет мой час, я отправлюсь к ней!
Я понял, что Зинаида Ивановна совсем спятила, и мне оставалось лишь согласно кивать. Что мне было непонятно, так это почему я вдруг вызвал у нее такое доверие?
— Сегодня похоронят тело Ани, но душа ее останется здесь. Приходите завтра ночью, после полуночи, и вы сами сможете побеседовать с душой Ани.
У меня от ужаса зашевелились волосы на голове, когда представил себе, как я, ее убийца, увижу ее и буду с ней общаться!
— Вы придете?
— Непременно, Зинаида Ивановна. Мы с вашей дочерью были очень дружны.
— Я на вас полагаюсь, Платон. Мой муж напрасно не верит мне, считает мои магические занятия причудами больного разума. Мне нужна
