Сунув в ножны добрый, новгородской работы, меч, князь окинул Йомантаса взглядом и спокойно продолжал разговор:
– Кто ты – я уже сказал. И все твои спутники – тоже язычники. Явились вы за моей душой. Ах, Войшелк, Войшелк… все не можешь никак успокоиться. Плохой ты христианин, Войшелк…
Покачав головой, князь обернулся к воинам и махнул рукой:
– Оставьте нас.
Потом перевел взгляд на епископа:
– Отче! Я хочу поговорить с ним наедине.
Понятливый старец ничего не сказал, лишь, уходя, осенил Довмонта-Тимофея крестным знамением.
Князь снова вытащил меч… Йомантас насмешливо улыбнулся и поднял голову к солнцу. Нет, смерти язычники не боятся, смертью язычников не напугать.
Подойдя к стоявшему на коленях жрецу сзади, Довмонт острием меча перерубил стягивающие руки задержанного путы:
– Вставай. Поднимайся же, ну!
Парень поднялся, пошатываясь. Вытянутое лицо его казалось бледным, в глазах бегали желтые солнечные зайчики.
– Ну, узнай же меня! – вскричал, взмолился Игорь. – Я же не только князь, кунигас… ты знаешь! Помнишь Вильнюс, Каунас, Утену… Как ты за нами следил. За мной и Ольгой. Как вышел на меня в социальных сетях, как заманил на жертвенник? Что молчишь? Не помнишь? А я вот помню, да. И не забыл твое имя.
Ни один мускул не дрогнул на лошадином лице жреца! Взгляд Йомантаса был таким же отрешенно пустым, что и раньше.
– Ты был на старой коричневой «Ауди», – не отставал Игорь. – Я твой автомобиль помню…
Слово автомобиль князь машинально заменил на «самобеглая повозка». И вот это-то как раз и проняло молодого жреца! Проняло без шуток, до самого ливера, до самой души, если она вообще есть у язычников.
Услыхав про повозку, Йомантас вздрогнул, посмотрев на Довмонта с таким ужасом, будто князь был не князем, а самим Пикуолисом-Велнясом, жутким правителем подземного мира мертвых, явившимся по душу криве.
– Вижу, ты все же хочешь что-то сказать?
– Кто ты? – облизал пересохшие губы жрец.
– Ты знаешь!
– Не-ет! – вскрикнув, Йомантас закрыл лицо ладонями. – Клянусь всеми богами – нет! Знаю, что ты нальшанский кунигас, видел раньше в Утене… и где-то еще… где – я не знаю. Не знаю, не помню, не-ет!
– А ты вспомни… Гнедая самобеглая повозка… «Ауди», да…
– Я явился убить твою душу! – неожиданно выкрикнул парень. – А потом – убить тебя. Монахи – мои помощники… Я – старший! Я – старший жрец, криве кривейте, наследник великого жреца Будивида. Все! Что ты хочешь еще знать? Зачем тянешь душу?
– Кто вы, я и так давно уже понял, – князь насмешливо скривился и, наконец, убрал меч. – Невелика хитрость. Дураков издалека видать, да. Расскажи мне про будущее! Все, что знаешь.
– Про будущее? – Йомантас побледнел еще больше, хотя, казалось бы, куда уж еще… – Я… я не знаю… Но я вижу сны! Ужасные сны, кунигас. Будто не я, а кто-то другой, живущий в непонятном мире. Там есть повозки, двигающиеся без лошадей, да. И тебя я там тоже видел, теперь вспоминаю! То есть видел не я, а тот, другой… чьими глазами я иногда смотрю во сне.
– И что ты там видишь?
– Я уже сказал. Много всего непонятного, – постепенно успокаиваясь, жрец пригладил растрепанную шевелюру рукою. Сейчас он, похоже, был честен. По крайней мере – судя по виду.
– Это началось с полгода назад, – Йомантас продолжал тихим бесцветным голосом, словно бы разговаривал сам с собою. – Я мчался куда-то… было так страшно, ужасно… Потом я молил богов. Приносил жертвы… даже купил юную девушку-рабыню. Поначалу думал – помогло. Но нет, месяца не прошло – и опять.
– Ты сказал, что видел меня.
– Да. На белой повозке. С очень красивой молодой девой.
– И где я был, что делал?
– Где – не знаю. Кажется – мельница, – вспоминая, жрец прикрыл глаза. – Да, мельница. Водяное колесо, речка, лес… Какая-то непонятная серая дорога. Серая, с белою полосой. Он следил за тобой! Тот, чьими глазами я видел… Еще видел город. Очень непонятный город, чужой…
Полученные от Йомантаса сведения оказались весьма расплывчатыми и отрывочными. Однако стало окончательно ясно: этот молодой жрец и тот Йомантас из будущего связаны меж собой. И, может быть, не только снами…
– Поедешь с нами во Псков, – выслушав, распорядился Довмонт. – Отныне ты мой пленник. Да не переживай – в темнице гноить не стану.
