традициях советской теоретико-правовой школы) как исключение из правил аналогия закона, аналогия права, т. е. основные операции как раз «смыслопорождения», адаптации смысла. Герменевтическая теория рассматривает «смыслообнаружение» как традиционный начальный пункт анализа, однако в духе герменевтических установок текст – это всегда «открытая книга», содержащая различный набор потенциальных смыслов, количество и интенциональность которых не ограничены.
Изложенные соображения позволяют прийти к выводу, что методологическая роль герменевтики при анализе смыслообразования в праве проявляется в двух базовых аспектах:
В процессе интерпретации права по объему, т. е. когда нужно установить соответствие (устранить внешнее расхождение между ними) между действительной мыслью законодателя и её текстуальной формулировкой в статье нормативного акта;
В процессе адаптации (приспособления, модификации) смысла права к изменяющимся и развивающимся общественным отношениям, когда проблематика толкования права по объему расширяется: субъект интерпретации двигается от традиционно известных приемов аналогии, конкретизации и других, максимально близко подходит к области «поднормативного» регулирования и правотворчества. По нашему мнению, данная ситуация наиболее явно заметна в процессе абстрактного конституционного нормоконтроля.
Приведем соответствующий пример[585]. В 1992 г. (после изменения статьи 63 действовавшей тогда Конституции РФ, гарантировавшей каждому право на судебную защиту) в практике возникла серьезная проблема в том, что отраслевое законодательство не регулировало отношения, связанные с реализацией военнослужащими права на судебную защиту с учетом специфики воинской службы.
Пленум Верховного Суда Российской Федерации решил эту проблему на основании прямого применения статьи 63 действовавшей тогда Конституции РФ, считая невозможным дожидаться принятия законодателем необходимых законов по данному вопросу. В Постановлении от 18 ноября 1992 г. № 14 «О судебной защите прав военнослужащих от неправомерных действий органов военного управления и воинских должностных лиц»[586] Пленум разъяснил, что военнослужащие имеют право обжаловать указанные действия в военные суды, которые рассматривают дела по таким жалобам применительно к правилам, установленным действовавшим тогда Законом СССР от 2 ноября 1989 г. «О порядке обжалования в суд неправомерных действий органов государственного управления и должностных лиц, ущемляющих права граждан».
Это Постановление, как указывают авторы цитируемого сборника, положило начало функционированию в Вооруженных Силах Российской Федерации судебной власти, поскольку конкретизировало положения Конституции РФ о праве на судебную защиту применительно к отношениям, возникающим из воинской службы, наделило военные суды компетенцией рассматривать гражданские дела по жалобам военнослужащих на действия органов военного управления и воинских должностных лиц, нарушающих их права, определило порядок рассмотрения таких дел.
Специальный закон, который закрепил право военнослужащих на судебную защиту и компетенцию военных судов в этих делах, – «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан», был принят только 27 апреля 1993 г. за № 4866-I [587].
Безусловно, если бы Пленум Верховного Суда РФ не совершил в данном случае герменевтическую операцию образования нового смысла, конкретизировавшего право военнослужащих на судебную защиту и наполнившего его реальным юридическим содержанием, то военнослужащие в нарушение Конституции РФ оказались бы лишенными права на судебную защиту, что, в свою очередь, не соответствовало бы диалектике нормативного закрепления общего права на судебную защиту и концептуально-ценностному базису современного общественного устройства, где предполагается, что публичные служащие пользуются особым уважением, доверием и социально-правовым статусом в составе основной массы населения.
В целом следует отметить, что смыслообразование, смыслопорождение обычно как раз и относят к элементам герменевтического искусства в интерпретации и понимании юридических текстов. Постулируется открытость и множественность потенциальных смысловых пластов юридического текста: авторских, читательских и т. д.[588]. Авторский замысел (в праве – смысл воли или веления законодателя) как объект «смыслообнаружения», «смыслоузнавания» выступает лишь начальным этапом строительства и применения нового смысла, тогда как адаптация, «приписывание» и иные операции со смысловым содержанием правовых требований представляют собой способ и (или) результат взаимодействия субъекта права с окружающим его правовым бытием. Понимание есть фундаментальный способ бытия человека в мире[589]. Отсюда смыслообразование в праве осуществляется не только и не столько в силу индивидуального акта творчества или «эйдетического умозрения»[590], но и сколько в процессе взаимодействия участников общественных отношений при удовлетворении наиболее важных их потребностей и интересов с использованием преимущественно правовых средств.
Процесс функционирования смысла в правовой сфере проходит через процедуры восприятия, понимания, оценки и интерпретации правовых норм в сознании и вообще когнитивной сфере субъектов права. Лицо должно стремиться к подлинному пониманию юридического текста через «аппликацию» (применение) закона к данному случаю, когда смысловые «горизонты» двух исторических эпох пересекаются и совмещаются[591]. Герменевтическая процедура есть, следовательно, продуктивное методологическое средство для «прорыва» в правовое будущее, в котором для новых общественных отношений находится место уже сегодня в рамках текстуальной формы действующего закона. Так проявляется новый аспект смыслообразования в праве, связанный с действием «скрытых», «тайных» смыслов, заключенных в текстуальной оболочке юридического документа. На протяжении длительного исторического периода соотношение текста и смысла нередко обозначалось учеными как оппозиция, хотя логичнее
