type="note" l:href="#n_621">[621]. Сфера действия обычного права многогранна. Правовые обычаи – целостная система юридических неписаных норм, регулирующая весь спектр социальных отношений главным образом мордовского крестьянства. Так, обычное право распространяло свое действие на брачно-семейные, наследственные, договорные, обязательственные, имущественные, трудовые, земельные, уголовные и другие общественные отношения. Спецификой обычного права, как традиционного типа соционорматики, выступает его функция в упорядочении личных взаимоотношений как между членами отдельной семьи, так и в целом общины.
Хранительницей и гарантом реализации обычно-правовых норм являлась сельская община. Представляя собой «мини-государство», «крестьянский мир» с широкими властными полномочиями в политике и практике управления крестьянами, община вырабатывала эталоны моральных и правовых норм, обеспечивало их исполнение, формировало правосознание крестьян. Сельское общество нередко играло решающую роль в разрешении многих частных вопросов крестьянской жизни, в особенности в системе земледелия и землепользования мордвы. Община в качестве властной структуры местного самоуправления определяла использование земель, принадлежавших государству, обеспечивала своевременность уплаты крестьянами всех установленных платежей и повинностей.
В качестве одной их функций общины являлось народное правосудие – этноюстиция. Внутриобщинные, а также межобщинные правовые коллизии разрешались в рамках сельских общин в соответствии с нормами обычного права. Одной из форм общинного правосудия был мирской сход (мокш. «пуромкс», эрз. «промкс»). По осени, отмечал К. Митропольский, мордва ежегодно собиралась где-либо на берегу большого озера для судопроизводства над личностями, подозреваемыми в каких-либо преступлениях, совершенных в течение года. «Судьи, чтобы узнать истину, чинили «суд Божий»: приказывали перевязать серединою бичевы шею обвиняемого и с быстротою перетащить его через озеро из конца в конец непременно три раза; оставшегося в живых признавали невинным»[622]. На сельском сходе рассмотрению подлежали наиболее важные дела, связанные с реализацией права или исполнением обязанностей субъектами обычно-правовых отношений, а также обычно-правовые конфликты между членами общины, общиной и ее членами, общиной и государством. В правоотношениях между общиной и государством под этноюрисдикцию схода подпадали вопросы, возникавшие в связи с исполнением возложенных государством на общину обязанностей, к примеру, рекрутской повинности, выплаты обязательных платежей. На заседаниях схода, где наиболее значимую роль играли сельские старики, разбирали совершенные в общине обычно-правовые нарушения, к которым относились: преступные акты (убийство, воровство, разбойное нападение, грабеж, избиение, хулиганство, клевета и т. д.), нарушение взятых обязательств (условий договора, сделки). На сельских сходах производились имущественные разделы в случае, когда по тем или иным причинам раздел был не произведен главой семьи – большаком.
На сходе собирались все старики села. Решения обсуждались и принимались «голосом» – «вайгельсэ». При вынесении решения произносили, если считали, что обвиняемый виноват: «Чумо» (Ю.М. – «виноват»), если же приходили к выводу о его невиновности: «Аволь чумо» (Ю.М. – «не виновен»). В случае несогласия с принимаемым решением присутствовавшие на сходе поднимали руки. Согласно нормам обычного права на руках у стариков обязательно должны были быть холщовые рукавицы, «махать голыми руками» считалось неприличным. На сходе председательствующим обычно был старейший. В круг его обязанностей входило: оповещение всех собравшихся о сущности дела, приглашение очевидцев, рассмотрение доказательств, организация голосования, оглашение принятого решения, в целом наблюдение за порядком и т. д.[623].
При вынесении решения на сходе рассматривались различные доказательства, в числе которых свидетельства очевидцев, вещественные предметы, подтверждающие утверждения участников разбирательства, произнесение клятвенных заверений. Произнесение клятв (мокш. «вал максома», эрз. «вал максомо») выступало надежным залогом правдивости сказанного, исполнения взятых на себя обязанностей. Причем совершенные на словах соглашения соблюдались отнюдь «не слабее документальных»[624]. Большинство клятвенных заверений, практиковавшихся у мордвы, имело древние языческие корни. Судя по сохранившимся историческим и юридическим актам русского делопроизводства XVI–XVII вв., если русское население при спорах с мордвой давало судьям в «божью правду» клятву по «крестному целованию», то мордва – «по своей вере по мордовской», «по своей вере по шерти»[625]. В некоторых мордовских деревнях еще в конце XIX века давали клятву «через лутошку». Перед испытуемым клалась лутошка, то есть очищенная от коры липка, и он должен перешагнуть через нее со словами: «чтобы иссохнуть мне, как эта лутошка, если солгу»[626]. Подобно многим другим народам, мордва имела обыкновение «клясться богом солнца»: «Пусть поразит меня Чипаз, если я вру!»[627]. Приведенные клятвенные формулы широко применялись как в государственных учреждениях, так и в быту между общинниками, родственниками и семейными. При разрешении семейных конфликтов применялись и особые клятвы, в основе которых также лежало божественное санкционирование. Так, клятвенный обряд, совершавшийся как зарок не заводить семейные ссоры, был следующим: «На стол рядом клали два топора, около которых ставили свечу, при этом каждый должен был произнести обязательно по три раза: «Я больше не буду». Огонь гасили и с этого момента все старались жить в мире и согласии. Иначе мог наказать бог»[628]. С принятием православия мордва стала класться также на кресте и иконе: «Икону или крест поцелую – не нарушу обещания» [629]. Клятвенные заверения широко практиковались в договорном обычном праве.
Важным структурным подразделением общины была семья, обладавшая собственными правовыми полномочиями. По свидетельству В.Н. Майнова, никогда еще не было примера, чтобы семейские обращались «даже и к волостному, и мирскому сходу, который крайне ею уважается, с просьбой произвести раздел, так как такое обращение навсегда уронило бы в глазах всей округи тех, кто не сумел обойтись сам собою или при помощи посредника; вообще на
