вообще. Однажды тебя начнёт коробить вульгарность его манер и взглядов, однако ваш брак уже порвёт твою связь и с семьёй, и с людьми твоего круга. И когда он начнёт пить, оскорблять твои уши портовой бранью или заниматься рукоприкладством, что вполне естественно для людей его сословия, помочь тебе будет некому.
— Ты не знаешь его. Ты ничего не знаешь о нём, — мой голос прозвучал куда резче, чем я ожидала. — И обо мне, — помолчав, добавила я едва слышно.
— Что за глупости, — фыркнула она. — От Бланш я услышала о нём достаточно, чтобы сделать выводы. И знаю о тебе почти столько же, сколько о себе.
— Но с тех пор, как мы виделись в последний раз, многое изменилось. — Я смотрела, как фокусник ловким жестом вытаскивает нужную карту из воздуха за ухом Элизабет, и та, ширя глаза в изумлённом восторге, хлопает в ладоши; в этот миг мисс Гринхауз даже не походила на ту хитрую змею, которой я привыкла её считать. — Я не леди, Рэйчел. И, боюсь, мне никогда ею не стать.
«За это любая добропорядочная девица будет иметь полное право презрительно от вас отвернуться», — так ты говорил когда-то, Гэбриэл? А ведь с того нашего чаепития я совершила столько непристойных глупостей, что даже Рэйчел наверняка посчитает меня обесчещенной, если не падшей. Забавно было бы рассказать ей о наших с тобой встречах, обо всём, что я позволяла себе с тобой и что позволяла тебе. Просто ради того, чтобы посмотреть, как изменится её лицо.
Однако она ничего не подозревала — и потому тепло обняла меня за плечи.
— Возможно, твоё представление о том, что значит быть леди, несколько отличается от моего. — На пару мгновений сжав меня в объятиях, она снова отстранилась, чтобы достать кошелёк. — Для меня ты всегда будешь леди, Бекки. И подругой — даже многодетной нищенкой в грязной лачуге. Как, полагаю, и для Тома. Не забывай об этом… не забывай ни о семье, ни о старых друзьях. Пусть даже порой тебе будет казаться, что они вконец тебе опостылели и ты готова отказаться от всего этого ради чего-то другого.
Это вновь заставило меня невольно улыбнуться.
— Моя мудрая старушка Рэйчел. Ты старше меня всего на три года, но порой говоришь так, будто уже взрастила внуков.
— Необязательно самой совершать ошибки, чтобы познать жизнь. Порой достаточно вдумчиво проанализировать чужие, — заметила подруга, кидая в шляпу фокусника вознаграждение за его эстетичный труд. — А твоя «старушка», как тебе прекрасно известно, та ещё бедовая девица. — Убрав кошелёк, Рэйчел вновь взяла меня под локоток и повела за Бланш и компанией, уже ушедшими вперёд; впрочем, троица то и дело оглядывалась на златокудрого кудесника, начавшего новый трюк. — Устроим сегодня вечер страшных историй, как в старые добрые времена? А после можно погадать, что нас ждёт, на лунных бликах в пруду. Правда, придётся проскользнуть мимо твоей матушки… надеюсь, эта попытка выйдет успешнее прошлой, — её слова окрасила странная смесь ностальгических и заговорщицких ноток. — До сих пор помню, как она поймала нас на лестнице.
— Да-да. «Куда собрались в таком виде среди ночи?», — усмехнулась я, живо вспоминая тот случай. — Своим криком всех перебудила.
— И твой отец сказал, что лучше не мешать нам простужаться и обзаводиться своей головой на плечах, чем будить уставшего главу семейства. — Рэйчел рассмеялась вместе со мной. — Славная была ночь.
— Бекки, Бекки! — напряжённо вглядевшись в афишу на очередном шатре, Бланш обернулась к нам, требовательно кивая на вход. — Давай зайдём!
Я всмотрелась в разукрашенный бумажный прямоугольник, висевший рядом со входом. Полотняные стены шатра выкрасили пурпуром — цвет явно некогда был насыщенным, но теперь поблек от солнца и дождя; на афише рядом с хрустальным шаром изобразили лицо некой дамы в разрисованной вуали. Надпись ниже гласила: «Мисс Туэ, предсказательница», ещё ниже мелкими буквами интригующе зловеще подписали: «Загляните в своё будущее, если осмелитесь».
Вопросительно взглянув на Рэйчел, я увидела в глубине её глаз тот же азарт, что всколыхнулся во мне.
— Если уж мы всё равно собирались гадать, — произнесла подруга, — лучше доверить это дело профессионалу.
Солидарно кивнув, я махнула рукой Бланш в знак согласия и, когда сестра, просияв, затащила своих товарок в шатёр, следом за ними ступила в пристанище предсказательницы.
Плотные стены шатра, изнутри задрапированные ярким алым шёлком, не пропускали свет, но мрак рассеивали десятки свечных огарков, сиявших в маленьких стеклянных банках, что висели в воздухе под потолком. Пахло дымом и черносливом, Бланш восторженно перешёптывалась с подругами, любуясь волшебными светильниками. У стены стояли несколько низких деревянных табуретов, прямо перед нами висела плотная бархатная занавесь, похожая на гардины. Как я поняла, мы находились в некоем подобии прихожей.
— Проходите, барышни, — донёсся до нас голос из-за занавеси. Приглушённый бархатом, он тоже казался бархатным. — По одной.
Бланш и Эмили переглянулись во внезапной робости, но Элизабет, горделиво вздёрнув подбородок, отважно шагнула вперёд. Рукой в перчатке слегка отодвинув правую половину занавеси, девушка скрылась за ней; я лишь мельком успела увидеть через щель стол, покрытый золотой парчовой скатертью, почему-то окутанный лёгкой дымкой. Рэйчел, оглядываясь вокруг с любопытным прищуром, присела на табурет, остальные последовали её примеру. Мне места не хватило, но я и не хотела садиться, предпочтя прохаживаться взад-вперёд, стараясь не прислушиваться к тому, что происходит за
