Ветер вздохнул:
– Варить они как раз умели очень хорошо. За что и поплатились.
– Это как?..
– А вот как. Эрелис приехал в кибитке из украин Вечной Степи. Оттуда, где ныне горы Беды. Андархи жили в сёдлах, стреляли дичь, жарили на углях. Если добывали зерно, опять жарили, чтобы съесть. А в избах лесного края клали печи, варили мясо в горшках. Хлеб пекли.
Ворон силился обозреть бездну времён. Между прочим, в его родном языке «вонью» звался любой запах, добрый или дурной. Андархи, стало быть, не поверили запаху варёного мяса. Доброму хлебному духу. Оробели, на всякий случай назвали нечистотой.
– Учитель, ты говоришь как самовидец, – пробормотал он затем. – Но ведь летописания… ты сказал…
– В летописаниях, сын, страницы выдёргивали не раз и не два, облекая деяния прошлого в угодные ризы. Если война, так правая и неравная. Если со свету сжили, так злодеев.
– Зачем? Ты нас остерегал собой любоваться…
– Затем, что всякий хочет быть чист. Я девку не сильничал, сама подошла! Я чужого не отбирал, они первые начали!.. За красивыми баснями правды дознаться – знаешь, сколько труда? По листку, по обрывочку…
Ворон представил сокровищницу вроде той, что хранила Мытная башня. Тусклый свет в заросшем грязью окошечке. Книги, книги повсюду. Стопками, по?лицами, огромными сундуками! На страницах ржавые пятна…
– Ты же смог.
– Я знаю лишь чуть больше спесивых мирян, уверенных, что по праву владеют этой землёй… Пришельцам из степи не только пища Прежних показалась нечистой. В сосновых избах бок о бок с людьми обитали крылатые псы, и это возмутило андархов. Первые Эрелисы и Гедахи столь яро взялись охотиться на симуранов, что едва не истребили под корень… О чём думаешь, сын?
Он ждал взволнованного: «Отец, симураны дружны с праведной семьёй! С последышами тех самых Гедахов! Они же… Аодха-царевича…»
Не дождался.
«Владычица, дай терпенья…» Пришлось спросить:
– Вы на Коновом Вене как себя называете?
– Ну…
– Ведь не дикомытами?
– Дикомытами нас левобережники прозвали.
– Давно?
– После Ойдриговых нашествий, за то, что в полон не дались.
– А сами кем речётесь?
Ворон вновь надолго умолк. Наконец как-то стыдливо произнёс заветное:
– Славнуками.
– Славнуками!.. – безо всякого почтения развеселился котляр. – Матерь Царица, помилуй Левобережье!
Ворон ждал, неуверенно улыбаясь.
– Гнездари, – сказал Ветер, – так завидных женихов называют.
– И правильно, – буркнул Ворон. – Порно им Коновому Вену завидовать.
Его племя искони считалось беспортошным, зато упрямым и гордым.
– Меж собой как имя толкуете?
– Внуки славных. Славные внуки. А иные спорят, будто вовсе там не «слава», а «слово».
Впереди плотной глыбой обозначился крепостной зеленец.
– Скоро ли думать выучу? – вздохнул Ветер. – Чьи внуки?
– У нас старины передают. Некогда из-за Светыни вышел народ. Наши глядь с берега, а там старики да детные бабы. Мужи наперечёт, в ранах. Тогда мы подняли над героями щит…
– Не морозь, краснобай, – весело перебил Ветер. – Прямо так сразу хлеб преломили? Лучшую поляну показали в лесу?.. Не бывает, чтоб храбрецы с храбрецами сошлись, а мужеством не переведались!
– Ну… Наверно. Всё равно во внуках крови смешались.
Сквозь туман посвечивали огоньки. На последнем снегу Ветер легко спрыгнул с чунок.
– Что я должен был постичь, отец? – спросил Ворон. – О чём задуматься?
«О том, надо ли хранить тайну царевича Аодха, если тот был вправду спасён…»
– Я хочу, чтобы ты понял: нет лишнего знания. Были на этой земле цари и прежде Эрелиса. А ещё люди, вовсе не обделённые умом, ждут, что общая
