далекие от всей сферы опыта современного человека? При ответе на этот вопрос, необходимо сделать две оговорки. Во-первых, вполне возможно наслаждение оперой, в котором эскапизм вовсе не играет заметной роли. Человек может получать эстетическое наслаждение от богатейшей звуковой палитры, в которой сочетаются возможности всех музыкальных инструментов и человеческого голоса, от талантливой постановки и, наконец, от зрительного наслаждения образами оперных героев, которые в последние десятилетия резко трансформировались с точки зрения новых требований к внешности исполнителей (о чем будет сказано ниже). Мы рассмотрим оперу с точки зрения возможностей эскапизма, которые она дает и которые могут реализоваться в зависимости от необходимости слушателя/зрителя ощутить себя, пусть временно, в том мире, который творится на оперной сцене, войти в него в качестве участника, а не наблюдателя, пусть даже восхищенного, сбросить сдерживающие правила и стандарты обыденности, уйти от здравого смысла. Для этого возможности оперы шире, чем у многих других видов традиционного искусства или у других музыкальных форм (я не рассматриваю здесь ни кино, ни виртуальную реальность, в которых, колоссальные возможности эскапизма не вызывают сомнения).
Другим моментом в ответе на вопрос о способности оперы увести человека от повседневной рутины является проблема модернизации оперных постановок, где часто происходит «расколдовывание», «обытовление» волшебного мира путем перенесения действия в эпоху, приближенную к зрителю, наполнения сцены реалиями повседневной жизни, в том числе и технологическими гаджетами, выстраивания облика героев, напоминающих людей современного мегаполиса или моделей глянцевых журналов. Авторы таких постановок в своем стремлении приблизить мир оперных героев к образцам и идеалам сегодняшнего дня никоим образом не являются новаторами оперной сцены, несмотря на все претензии на креативность и постмодернистскую игру с историей. Прием перенесения реалий театрального сюжета во времена зрителя существовал еще в период классицизма, когда античные персонажи трагедий представали в костюмах по последней моде ХУП века. Певцы оперы барокко, изображавшие мифологических героев, также были одеты в костюмы, сочетавшие в себе самые фантастические элементы и придворную роскошь. Если композиторы прибегают к приему перемещения действия в ту или иную эпоху с целью создать наиболее привлекательный контекст для выражения сильных страстей и оправдания неправдободобных нарративных структур. Притязания оперных постановок на реализм совершенно необоснованны, так как опера со всеми ее условностями по определению чужда реализму, в какие бы модные наряды не были одеты герои и какими гаджетами они бы не пользовались. Но и в самом оперном жанре были попытки приблизить оперу к «обычной» жизни, что выразилось в таком направлении итальянской оперы как веризм. На наш взгляд, оперы Пуччини, Леонкавалло или Чилеа с их страстностью и доведением всех чувств героев до крайней точки, в конце концов, до трагического финала, вряд ли могут показаться отражением «правды жизни», для которой характерен компромисс и рационализм. Область оперных эмоций – это область желанного, но недостижимого в повседневной жизни, то есть область эмоционального эскапизма, но вовсе не идентификации с оперным героем и возможности переносить его чувства и действия в область реальных социальных отношений. И все же наибольшую возможность для эскапизма предоставляет романтическая опера, которая разделяет все черты романтизма как мировоззрения, творческой деятельности, образа мыслей и эмоционального строя. Именно романтическая опера станет материалом нашего небольшого исследования, хотя все ее особенности лишь акцентированы в романтизме и в большей или меньшей степени присущи другим оперным направлениям вплоть до натурализма.
Музыка, которая является неотъемлемой составляющей оперы, сама по себе обладает свойством выводить человека из мира повседневности. Эту особенность часто описывали романтики, видевшие в музыке область трансцедентального, где отступает вся суета, наполняющая повседневную жизнь человека любой эпохи. Один из величайших романтиков, Э. Т. А. Гофман, тонко чувствующий музыку,(Гофман сам был успешным композитором, воплощающим в музыке дух романтической поэзии. Пример тому – опера «Ундина», написанная на сюжет романтической сказки Ф. Фуке) так описывает свой опыт восприятия прекрасного пения: «Как сжималась моя грудь, когда я входил в концертную залу! Как был подавлен гнетом всех тех презренных, ничтожных мелочей, которые… преследуют и мучат в этой жизни человека… Но что мне сказать о тебе, превосходная певица! С пламенным восторгом итальянцев я восклицаю: благословенна ты небом! О да, должно быть благословение неба помогает твоей благочестивой искренней душе изливать ощущаемое в глубине сердца в таких ясных и столь дивно звучащих звуках». (Гофман Э. Т.А. Крейслериана. [Текст] / Литературные манифесты западноевропейских романтиков. – М.: Издательство МГУ, 1980. С. 178) Гофман противопоставляет мир повседневных забот и обязанностей, которыми он вовсе не пренебрегал, и мир музыки, так непохожий на мир повседневности и так необходимый, чтобы «снова начать мотаться и вертеться». (Гофман Э. Т.А. Крейслериана. [Текст] / Литературные манифесты западноевропейских романтиков. – М.: Издательство МГУ, 1980. С. 180) Он с восторгом описывает возможности музыки как альтернативы повседневности. Она «открывает человеку неведомое царство, мир, не имеющий ничего общего с внешним, чувственным миром, который его окружает и в котором он оставляет все свои определенные чувства, чтобы предаться несказанному томлению». (Гофман Э. Т.А. Крейслериана. [Текст] / Литературные манифесты западноевропейских романтиков. – М.: Издательство МГУ, 1980. С.181)
Оперная звезда в «посткультуре»: идеал гламура
Из всех областей музыки Гофман выделяет оперу как наиболее способную к вовлечения человека в «иномирие». «Всякая страсть – любовь. Ненависть, гнев, отчаяние и проч., – как ее представляет опера, окрашивается музыкою необычным романтически-пурпурным цветом, и даже обычные наши чувствования уводят нас из действительной жизни в царство бесконечного». (Гофман Э. Т.А. Крейслериана. [Текст] / Литературные манифесты западноевропейских романтиков. – М.: Издательство МГУ, 1980. С. 181)
С этой точки зрения эскапистские возможности оперы не оставляют сомнения, поскольку зрителю/слушателю открываются несколько путей погружения в далекий мир необыкновенного – это и эмоциональная сила музыки, и сюжет, как правило весьма далекий от событий реального человеческого
