германскому генералу Рунштедту материалов о дислокации войск Белорусского и Киевского военных округов.
Это обвинение основывалось на противоречивых показаниях Якира о встрече Тухачевского с Рунштедтом, состоявшейся якобы в Берлине, а не в Лондоне. В суде Якир вообще не показывал об этом. Что же касается Тухачевского, то он ни на следствии, ни в суде не давал показаний о передаче им Рунштедту в Лондоне, Берлине или в ином месте сведений об этом факте обвинения.
Вместе с тем суд, не располагая какими-либо показаниями, записал в приговоре, что «в 1936 г. подсудимый Тухачевский, используя свое официальное пребывание в Лондоне, передал генералу германского генерального штаба Рунштедту план поражения Красной Армии». Эта запись в оригинале приговора сделана в виде вставки, но исправление никак не оговорено. Кем и на основании чего сделана вставка — установить не представляется возможным. К тому же это обвинение не предъявлялось даже следствием, сфабриковавшим ложные обвинения по делу. В обвинительном заключении сообщалось иное, а именно: «Тухачевский разработал план поражения Красной Армии и согласовал этот план с представителем германского генерального штаба». Сам Тухачевский вообще утверждал, что плана поражения Красной Армии немцам он не передавал.
Описание Тухачевским на следствии и в суде своей встречи в Лондоне в 1936 г. с Рунштедтом и переговоров с ним по сугубо конспиративным вопросам во время похорон английского короля является вымыслом и никакими данными и материалами не доказывается. К тому же необходимо отметить, что находившиеся тогда в Лондоне Литвинов, Майский и Путна не были допрошены на следствии и в суде для проверки показаний Тухачевского о его пребывании в столице Англии.
Бывший советский посол в Лондоне Майский в своих объяснениях в КПК при ЦК КПСС в 1961 г. писал:
«Общее впечатление, произведенное на меня Тухачевским, было очень благоприятно… Тухачевский обнаруживал редкое умение держать себя с иностранцами. Он был тверд, но тактичен, остроумен и интересно защищал свои позиции и атаковал позиции противника… Нередко при различных официальных оказиях я просто любовался тем, с каким достоинством и искусством Тухачевский представляет советскую страну при общении с правящими кругами капиталистического мира (ведь на похороны Георга V съехался целый капиталистический интернационал). Ничего сомнительного или подозрительного в поведении Тухачевского за время его пребывания в Лондоне не было, да и позднее до меня не доходило никаких сведений о его якобы преступных связях с германскими фашистами».
На следствии и в суде Якир, Уборевич и Корк дали противоречивые показания о том, что совместно с Тухачевским ими якобы разрабатывался план поражения Красной Армии. Чтобы придать правдоподобность этим показаниям, следствием были использованы тактические игры, проводившиеся Генеральным штабом Красной Армии в 1935–1936 гг. с участием высшего командного состава. Ложность показаний Корка видна из самих протоколов допроса. Так, Корк на допросе 26 мая 1937 г. показал:
«Встал вопрос о том, как практически возможно применение меня — Корка в осуществлении пораженческих планов военной организации… Но тут, помню, вмешался Уборевич и, обращаясь ко мне, сказал: “Будешь у меня на правом фланге Западного фронта. Задачу тебе надо поставить: наступать вдоль Западной Двины на Ригу. Следовательно, со стороны Вильно ты получишь удар в левый фланг и в тыл, что и приведет к срыву всей твоей операции”».
На очной ставке с Уборевичем 30 мая 1937 г. Корк повторил это, на что Уборевич заявил:
«Корк говорит совершенную неправду. Я пока хочу заметить одну только его фальшь. Он говорит, что я ему говорил, что он будет командовать армией на правом фланге, что эта армия пойдет на Ригу и будет разбита. Можно просмотреть оперативный план 1935 г. Белорусского округа, там вы не найдете положения, чтобы хотя одна армия правого фланга шла на Ригу».
Так как проверка этого обстоятельства могла поколебать обвинение арестованных в пораженчестве и, следовательно, не отвечала «интересам» следствия и суда, то такую проверку тогда и не проводили. В 1962 г. этот вопрос был изучен в оперативном управлении Генштаба; проверка показала, что в своих показаниях на очной ставке был прав Уборевич, а не Корк.
Фантастический план поражения Красной Армии, приписываемый Тухачевскому, а на самом деле сфабрикованный следствием, полностью опровергается документальными материалами о тех предложениях, которые на протяжении 1931–1937 гг. разрабатывались и вносились Тухачевским и Уборевичем Сталину и Ворошилову. Это были реально обоснованные предложения по повышению боевой мощи Красной Армии с учетом возрастающей опасности германской и японской агрессии против Советского Союза.
В 1961 г. Генштаб Советской Армии и Военно-Морского Флота в своем заключении о военной деятельности Тухачевского и других указывает:
«Внимательно следя за подготовкой и развитием армий капиталистических государств, Тухачевский вносил немало разумных предложений по планированию войны, по улучшению нашего стратегического развертывания… Вопросам стратегического развертывания и планам войны М.Н. Тухачевский придавал большое значение. Он в основном правильно оценивал силы и средства вероятных противников и возможности наших вооруженных сил… И.П. Уборевич как командующий приграничным округом непрерывно следил за изменением политической обстановки в соседних государствах, проявляя неустанную заботу о разработке наиболее целесообразных планов вооруженной защиты советского государства… Он правильно оценивал возможные силы противника, особенности театра военных действий, роль новых родов войск и значение первоначального мощного удара наших войск».
31 марта 1935 г. в «Правде» была опубликована статья Тухачевского «Военные планы нынешней Германии». В этой статье автор разоблачал военную программу национал-социалистов — четырехлетний план создания ими мощных вооруженных сил. Статья вызвала резкое недовольство со стороны
