Именно в этой квартире состоялась наша последняя с ним встреча. 20 февраля 1969 года я должен был увезти больную дочь к родителям на Запад. 19 февраля Николай Михайлович пришел ко мне попрощаться и в ходе разговора сказал, что завтра выезжает на заставы. Как оказалось, в последнюю, роковую командировку.
Следует отметить, что зимой 1969 года, когда Уссури покрылась льдом, обстановка на участке 1-й заставы «Кулебякины сопки», 2-й «Нижне- Михайловка» и 3-й «Ласточка» стала крайне напряженной.
В предыдущие годы маоисты в провокационных целях нарушали государственную границу и устраивали драки с нашими военнослужащими, используя для этого палки, колья, ломы. В одной из таких стычек после подлого удара в затылок получил тяжелую травму головы начальник 2-й заставы И.И. Стрельников. В этой связи по предложению Н.М. Буйневича командованием пограничного отряда было принято решение о выделении отдельного военнослужащего для персональной охраны начальника заставы. По согласованию с особым отделом “телохранителем” Стрельникова стал прослуживший год рядовой Денисенко Анатолий Григорьевич, украинец, здоровенный парень, призванный из Белогорска Амурской области. Для сдерживания китайцев из числа физически сильных и подготовленных пограничников создавались группы, которые выходили на линию границы и, выдерживая оскорбления, удары, нападения, вытесняли нарушителей с советской территории. А когда действия китайцев становились наиболее дерзкими и массовыми, применялись рогатины. Они выставлялись перед строем для вытеснения китайцев.
В обязанности сотрудника Особого отдела участие в стычках на границе, задержании и выдворении нарушителей не входило. Но по своему характеру и пониманию роли и места военного контрразведчика в боевых условиях Николай Михайлович не мог быть в стороне от этих событий и вместе с рядовыми пограничниками и офицерами регулярно выходил на лед, где принимал участие в умиротворении китайских нарушителей. В последующем руководством особого отдела по пограничному округу Буйневичу было запрещено участвовать в этих стычках. Хотя Николай Михайлович в свое оправдание неоднократно убеждал своих начальников: “Стоит мне только раз во время провокаций остаться на заставе, авторитет особого отдела среди тех, кто бьется с китайцами, будет мгновенно утрачен и никогда не восстановлен”.
В январе 1969 года впервые отмечено появление китайцев с оружием. По-моему, именно в это время в одной из стычек нашими солдатами были отобраны у китайцев боевые карабины с загнанными в патронник патронами.
2 марта, когда военнослужащие 2-й заставы были подняты по тревоге и тревожная группа во главе с начальником заставы И.И. Стрельниковым прибыла для разгона очередного “китайского спектакля” на льду Уссури, по ним был открыт огонь на поражение. В этой группе находился и Николай Михайлович Буйневич. По какой причине он, несмотря на запрет, вышел на лед, я не знаю. Об этих трагических событиях я узнал 3 марта, находясь в отпуске, и был потрясен гибелью товарища. 4 марта, получив срочную телеграмму с указанием немедленно прибыть к месту службы, я вылетел во Владивосток, а затем в Иман.
Прибыв в отдел, я узнал, что по заключению экспертов-медиков Стрельников, Буйневич и другие военнослужащие тревожной группы были зверски добиты штыками и выстрелами в упор, с них были сняты тулупы, валенки, шапки.
Похороны Ивана Ивановича Стрельникова и Николая Михайловича Буйневича состоялись в Имане в центральном парке. Создавалось впечатление, что проводить их в последний путь пришло все население города. Буквально через 10 дней такое же огромное скопление народа было на похоронах начальника погранотряда полковника Леонова и старшего лейтенанта Маньковского, погибших в районе о. Даманский 14–15 марта».
Вспоминает бывший заместитель председателя КГБ СССР генерал армии В.А. Матросов:
«Потери… на Даманском направлении — 48 человек. Были 32 — те, кто погиб в первый день со Стрельниковым. Он вышел, и его просто расстреляли. Конечно, разведка наша прозевала этот момент. Там была агентура, все было. Агентура могла вызвать, сказать, что готовится расстрел, на сигнал могли выйти и т. п. Сопки на их стороне. Расстреляли нашу группу в упор».
Генерал Матросов, опытный пограничный разведчик, занимавший в то время должность начальника штаба погранвойск СССР, абсолютно прав в своей нелицеприятной оценке деятельности разведорганов Тихоокеанского пограничного и Дальневосточного военного округов. Ведь непосредственно на границу китайцы свои резервы подтягивали в течение как минимум десяти суток. А до этого более месяца готовили пути подхода своих подразделений к линии границы; безоткатные орудия, минометы, крупнокалиберные пулеметы, боеприпасы, питание и средства обеспечения для сотен солдат — это не легко носимое стрелковое вооружение.
К 10 марта КОНГЛОМЕРАТ агентурной, технической, авиационной и космической разведки СССР ЗАПОЗДАЛО установит, что на Даманском и Киркинском направлениях китайцами сосредоточено до полка НОАК со средствами усиления; в 10 километрах от границы выявит до десяти артиллерийских батарей; в глубине до 20 километров обнаружит склады боеприпасов и пункты управления. Всего же на границе напротив участка Иманского пограничного отряда противник сумел СКРЫТНО сосредоточить мотопехотную дивизию со средствами усиления.
Отсутствие достоверных фактических разведывательных данных о планах и замыслах противника, его недооценка со стороны разведотделов округа и погранотряда привели к тому, что командование и штаб Тихоокеанского погранокруга, Иманского пограничного отряда своевременных действенных и эффективных мер по активизации всех видов разведки и усилению пограничных застав на Даманском направлении дополнительными силами и средствами поддержки не приняли. Не были внесены коррективы и в ставшую шаблонной досконально изученную противником тактику действий тревожных групп и резерва застав при нарушении границы с сопредельной территории.
