Он стал МАТЕРЫМ, опытным, выдержанным, седым, мудрым, взвешенным.
Он с годами прибавил в весе, убавил в эмоциях и порывистости.
Он добавил в спокойствии, кажущиеся со стороны флегматичностью, созерцательностью и внешней отстраненностью.
У него развеялись иллюзии.
Он много лет назад утерял служебную перспективу.
Возможно, у него накопились обиды.
Но он не озлобился.
Он приобрел то, чему научить невозможно, то, что нарабатывается годами изнурительной работы, — оперативное чутье, интуицию, оперативно- чекистское предвидение.
Он четко знает правило: перед тем, как заводить дело, надо четко представлять, как его реализовать.
Он может, сожалея об утраченном времени, считать, что долгие годы просто «играл в контрразведку», исписывая гору бумаг, уничтоженных впоследствии как «не представляющие исторической и оперативной ценности».
Он стал надежной опорой для годящихся ему в младшие братья начальников особого отдела.
Начальники приходили и уходили, сменяя друг друга в карьерной кадровой суете, поймав волну удачи, а он оставался на месте, в гарнизоне.
Он поневоле становился частью информационного массива объекта оперативного обслуживания, заменяя своей памятью учеты, подборки, архивы.
Он становился НАСТАВНИКОМ для высокообразованных, владеющих иностранными языками, птенцов элитарной Высшей школы или обреченных быть вечными ПАХАРЯМИ военной контрразведки выпускников Новосибирских курсов.
К нему могли запросто прийти войсковые офицеры, прапорщики, члены их семей, пожаловаться на жизнь, попросить помощи или совета, поделиться горем или радостью, и на какое-то время он становился уже не столько сотрудником органов, сколько народным депутатом.
Так получилось, что ни начальником особого отдела дивизии, бригады, погранотряда, ни замом, ни направленцем аппарата армии или округа он не стал.
О нем не пишут в книгах, энциклопедиях, не вспоминают в мемуарах, он не сидит в президиумах советов ветеранов, потому что он не руководитель, не почетный сотрудник, не герой и не попал когда-то в поле зрения большого начальства.
Он не пишет воспоминаний и не раздает интервью.
Он десятилетиями оставался НЕЗАМЕТНЫМ, а на пенсии стал просто ЗАБЫТЫМ, и таких, как он, большинство.
Он остался на всю жизнь благодарен судьбе за то, что дала ему возможность долго и счастливо работать в Особом отделе, испытывая чувство сопричастности к делу тайной, конспиративной защиты вооруженных сил ИМПЕРИИ.
Такие, как он, и тысячи ему подобных, не выбившиеся в начальники, но абсолютно НЕЗАМЕНИМЫЕ, есть ХРЕБЕТ военной контрразведки.
Благодаря таким, как он, военная контрразведка десятилетиями демонстрировала стабильность, устойчивость, феноменальную управляемость.
Благодаря таким, как он, стало возможным сохранить уникальную генетику вековой системы, сохранить ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ ПОКОЛЕНИЙ.
Он — ЧЕРНОРАБОЧИЙ военной контрразведки.
Он — СТАРШИЙ ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ Особого отдела.
В романе Константина Симонова «Живые и мертвые» есть эпизод, когда на вопрос военного корреспондента о фамилии герой-танкист ответил: «На моей фамилии вся Россия держится. Иванов. Запиши».
Вся советская военная контрразведка держалась на старших операх…
Запишите.
Глава 12. «Момент истины», или Гимн военной контрразведке
Никакие пресс-бюро, службы общественных связей и управления специальных программ отечественных органов государственной безопасности, вместе взятые, за весь обозримый исторический период своего не всегда оправданного существования не внесли столь существенного вклада в мифологию СМЕРШа — героического эпоса о русской, советской военной контрразведке, как это сделал один-единственный человек — Владимир Осипович Богомолов.
Публикация романа «Момент истины» («В августе сорок четвертого») в 1974 году в журнале «Новый мир» и последующие издания книги, моментально ставшей бестселлером, вызвали поистине феерическую реакцию в стране.
Появился не просто приключенческий роман, а эпохальное, кумулятивное явление многонациональной культуры.
