История военной контрразведки. СМЕРШ Империй

родины повелительно требует скорейшего проведения мер для поднятия дисциплины и боеспособности армии. Клембовский. 28 августа».

Позднее в своих мемуарах Керенский напишет:

«Генерал Клембовский был одним из двух командующих фронтами (всего их было пять), которые выразили свою поддержку генералу Корнилову. Другим является командующий Юго-Западным фронтом генерал Деникин».

Другой непосредственный участник описываемых событий, генерал П.Н. Краснов, наоборот, считал, что: «Клембовский вместо помощи или хотя бы нейтралитета по отношению к Корнилову снесся с Керенским и покинул Псков, оставив вместо себя начальника гарнизона, грубого и ловкого, не стесняющегося менять убеждения Бонч-Бруевича».

Почему Клембовский отказался стать Главковерхом, занять высший пост в армии — мечту любого военачальника?

В отсутствии амбиций, карьеризма, жажды власти военных людей, кадет, тем более представителей высшего генералитета, упрекнуть невозможно. Вспомним, что незадолго до этого, в апреле 1917 года, Клембовский отказался от должности командующего армией, очевидно, посчитав ее для себя уже пройденным этапом и явным понижением. Боевой генерал, каким оставался Клембовский, не волк, которого можно загнать в четыре стены и вынудить к капитуляции.

Вопросов о мотивации его отказа Керенскому много.

Испугался ответственности?

Давили свежие поражения на Северном фронте под его командованием?

Понял, что должность не только Верховного главнокомандующего, но и комфронтом явно не его?

Презирал недавнего адвоката Керенского, случайно оказавшегося временным правителем мощнейшей многовековой империи?

Проявил офицерскую солидарность со смещенным Корниловым? Подвергся давлению неизвестных, но мощных сил извне (при этом нельзя отрицать и весьма вероятную версию воздействия на Клембовского масонской «Военной ложи»)?

Или сработало блестящее стратегическое, на это раз не оперативное, а политическое ПРЕДВИДЕНИЕ предстоящего, вслед за ликвидацией монархии, дальнейшего обвального крушения всей конструкции российского государственного механизма и, безусловно, армии?

Неповиновение, хоть и неуклюже завуалированное, тем более выраженное в демонстративной форме, не приветствуется нигде, никогда и никем. Даже у сомнительной компании случайно появившихся на вершине государственной властной пирамиды, погрязших в бесконечных совещаниях и болтологии, МЯТУЩИХСЯ, сугубо гражданских, а потому — бесполезных в военное время деятелей, представлявших собой Временное правительство, взыграло чувство собственного достоинства. Очевидно, Керенский осознал, что попытка Временного правительства противопоставить рвущегося к военной диктатуре Корнилову генерала Клембовского не удалась: слишком ВЕСОМ был наработанный в боях авторитет бесстрашного командира и военного разведчика Корнилова; слишком умен, осторожен и расчетлив оказался Клембовский.

Спустя всего лишь сутки после отказа занять пост Главковерха, 29 августа 1917 года, Временным правительством Клембовский отстранен от должности главнокомандующего армиями Северного фронта и назначен членом Военного Совета, то есть реально и, как оказалось, НАВСЕГДА выведен из сферы высших должностных лиц российской армии, из сферы непосредственного ВЛИЯНИЯ на армию.

Очевидно, устав перебирать доставшуюся от царя в наследство затертую генеральскую колоду и предполагая вероятный эксцесс исполнителя от очередного неуправляемого кандидата на должность Верховного, еще через сутки, 30 августа, — Верховным главнокомандующим стал сам министр- председатель Временного правительства А.Ф. Керенский.

После октябрьского 1917 года эсеро-большевистского переворота весной и летом 1918-го В.Н. Клембовский находился в тюрьме в качестве заложника советской власти. Затем был освобожден и мобилизован на службу в РККА, однако непосредственно в Гражданской войне не участвовал, занимаясь научной работой. Проживал в непривычных для царского генерала стесненных условиях в московской коммунальной квартире недалеко от Гранатного переулка. С августа по октябрь 1918 года был председателем Военно-исторической комиссии по изучению опыта мировой войны, а затем просто ее рядовым членом. В 1920 году вошел в состав Особого совещания при Главкоме РККА, чему предшествовали следующие обстоятельства.

1 мая 1920 года, вскоре после начала Польской кампании, все еще легендарный генерал Брусилов, ранее всячески избегавший какого-либо сотрудничества с большевиками, прислал своему бывшему подчиненному по Юго-Западному фронту, а во время описываемых событий — начальнику Всероглавштаба Н.И. Раттэлю (по удивительному совпадению еще и соседу Клембовского по коммунальной квартире) письмо, в котором поделился некоторыми взглядами на военный конфликт с Польшей. Со своими мыслями Брусилов ознакомил и ближайшего сподвижника по Брусиловскому прорыву, коллегу по работе в Военно-исторической комиссии Клембовского. Вероятно, Клембовским соображения А.А. Брусилова были истолкованы как желание оказать посильную помощь РККА и в таком свете были устно донесены до Н.И. Раттэля. Исполнительный начальник Всероглавштаба сообщил о письме А.А. Брусилова руководителю Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкому, который мгновенно оценил, какие солидные дивиденды принесет появление такой авторитетной в офицерской среде фигуры, как Брусилова, в раздираемом противоречиями и конфликтами стане командиров и штабистов Красной Армии.

Безотлагательно, уже 2 мая, издан Приказ о создании во главе с Брусиловым Особого совещания при главнокомандующем РККА. В состав Особого совещания, кроме назначенного председателем А.А. Брусилова, вошли: бывшие царские военные министры А.А. Поливанов и А.И. Верховский,