оглядываясь: этот визитер мог нести с собой только неприятные сюрпризы. — Что-то не припомню, чтобы я объявлял сегодня день приема столь разнообразных гостей… — пробормотал он вполголоса.
— Тебе нужно лучше прятаться, Поттер. Это всего лишь третье место, что я проверяю, и вот результат. Тебе стоило бы зарыться поглубже… хотя я отыскал бы тебя в любой норе. Хмм, странно…
Малфой наклонил голову, как будто к чему-то прислушиваясь.
— Тут, кажется, были гости? Из тех, кто ходит по Тропам? — равнодушно и как-то тускло отметил он. — Неважно…
Выглядел Драко странно.
Обычно идеально подогнанная, дорогая одежда была измята, из собранных в тугой хвост платиновых волос выбивалось несколько неряшливых прядей, а лицо напоминало посмертную маску. Единственным, в чем присутствовали хоть какие-то признаки жизни, были глаза, но они…
Гарри присмотрелся, и в душе у него зашевелились нехорошие предчувствия.
Такие глаза он уже видел, и не раз. У искалеченных авроров в Святом Мунго, оставшихся после боев без рук или ног, у людей, потерявших на войне половину родни…
Но Малфой? Неужели…?
— Поттер, зачем ты сделал это с моей семьей и домом? — едва ворочая языком, спросил Драко, заставив мозги Гарри заработать на полную катушку.
«С семьей? Я имею непосредственное отношение только к кончине его папаши, но ему знать об этом неоткуда! Причем здесь семья и особенно — дом? Или, узнав о гибели мужа, Нарцисса с горя повесилась, предварительно подпалив Малфой-мэнор с четырех сторон? Нет, полный бред, те же домовые эльфы не дали бы ей такого сделать…»
— О чем ты, Малфой? — Гарри даже не пришлось разыгрывать недоумения. — До меня доходили слухи, что твой отец просто исчез; после взятия Хогвартса его не было ни среди пленных, ни среди убитых. Что же до твоего дома и матери, то я даже не знаю, где они находятся…
— Ты лжешь, — так же тускло констатировал Драко. — Это ты убил «Авадой» моего отца на пороге дома, а потом пытал мать. В доме, а, вернее, среди тех развалин, что от него остались, я нашел только тело отца, мертвых эльфов и истерзанную мать, не узнавшую меня. И если бы не искусство Валькери, сумевшей отыскать ответы в ее больном разуме, я никогда бы не узнал, кого мне благодарить за случившееся.
— Валькери?! — почти выкрикнул Гарри уже набившее оскомину имя. — Так это все она рассказала и показала тебе?! Малфой, да ты натуральный осел, а не дракон! Тебя водят на веревочке, а ты послушно переступаешь копытцами и глотаешь любую требуху, которую тебе скармливают!
— Да, да, — покивал Драко. — Валькери и об этом меня предупреждала. Что ты сразу же начнешь обвинять во всем ее, стараясь посеять раздор… Но угадай, кому я поверю больше — любимой жене, которой я обязан многим, если не всем, или нищеброду-полукровке, которого ненавижу? И который к тому же, нахватавшись невесть где черной магии, из Святого Поттера превратился в настоящее чудовище?
Ситуация складывалась из рук вон плохо. Выросший в тепличных условиях богатенький мальчик, совершенно не привыкший к потерям, внезапно получил от взрослой жизни сокрушительный удар. А одна известная личность, которой этого показалось мало, ради получения требуемого результата усугубила его, щедро сыпанув соли в свежую резаную рану.
«Нет, но какая же тварь…»
— Малфой, тебя обманули, — спокойно и размеренно произнес Поттер. — Я и пальцем не прикасался к твоему отцу.
Фактически Гарри был прав — ни рука, ни меч, ни магия Поттера не имели ни малейшего отношения к смерти Люциуса Малфоя. Что же до удачной интриги, позволившей убрать напыщенного и коварного аристократа руками его же хозяина… Если хочешь победить в войне, не следуй чужим правилам, а устанавливай свои. Гарри понимал чувства Драко, но еще он и отлично помнил Люциуса — изворотливую бессердечную гадину, бывшего палача и убийцу. Уже то, что он с гордостью носил метку Упивающегося и одним из первых прибежал целовать полы мантии своего возрожденного господина, горя желанием продолжать былые дела, заслуживало смертного приговора. Так что…
— Если бы я встретил его, то наверняка бы убил. Так же, как и он попытался бы убить меня. Но я бы не стал измываться над твоей матерью и уж тем более — разрушать ваш дом.
— Ты лжешь, — в неживом голосе Драко прорезалась хрипотца. — Я сам видел последние воспоминания мамы, это был ты и твои подручные. Много ли в Британии найдется шрамолобых очкариков и грязнокровных девок — двойников Грейнджер…
В слизеринце сильно настораживала именно отрешенность, глухое отсутствие любых эмоций и взгляд человека, постаревшего разом на десятки лет. Прежний Малфой, а уж тем более Лорд-Дракон, будучи до такой степени уверенным в виновности Гарри, действовал бы совершенно иначе. Ярость, безумство, жажда убийства — все, что угодно, только не эта тягучая речь и пустота в глазах. Было это эффектом «корректировки сознания» или просто затишьем перед бурей, Поттер не знал. И незнание заставляло его нервничать больше всего.
«Проклятая Валькери… Десять против одного, безумная Нарцисса и разваленный до основания Малфой-менор — твоих рук дело. И в мозгах у драгоценного муженька не забыла поковыряться, чтобы он верил в то, что нужно тебе… И что теперь? Объяснять Малфою, что пожелай его благоверная, и человек «вспомнит» хоть черта в ступе, хоть Салазара Слизерина в балетной пачке? Бесполезно. А сходиться с ним в схватке мне сейчас совершенно не
