Перед рядами воинства, движущегося к башне, вместо изящной и невысокой японки, широко расставив лапы, стоял громадный зверь. Высокий, не менее трех метров в холке, с темно-рыжей шерстью, красиво покрытой пятнами и линиями черного узора, он больше всего походил на гигантскую лису, если бы не более узкая и длинная голова, пропорциями похожая на изображения собак с древнеегипетских фресок, явно не лисьи глаза — вертикальный зрачок и оранжевая радужка на черном фоне, и небольшая, но заметная гривка. И три пушистых, слегка подрагивающих хоста. К тому же, ни у обычных лис, ни даже у лис-оборотней никто никогда не видел ожерелья из девяти светящихся клубочков голубого огня, висящих вокруг шеи прямо в воздухе.
Зверь повел лобастой головой, расчерченной симметричным рисунком, окинул вражеские порядки недобрым взглядом и, приоткрыв пасть, издал звук, который у обычной лисы сошел бы за ворчание. Здесь же он вышел похожим на отдаленные раскаты грома или горный камнепад.
Разномастное войско защитников Внешнего Круга невольно сделало шаг назад. Вторженцы, пусть и малочисленные, уже успели научить их опасаться всего нового и непонятного. Очень сильно опасаться.
Компания, наблюдавшая за преображением девушки с высоты бастиона, хранила молчание, потрясенная не меньше своего противника. Только Джордж с каким-то непонятным выражением лица пробормотал:
— И это — моя малышка Окой?
А его «малышка» внезапно резко пригнула голову к земле, прижала уши и, широко раскрыв пасть с внушающим трепет частоколом зубов, с утробным рыком выдохнула в приближающийся строй целое море синего призрачного огня, и, воспользовавшись возникшим замешательством, прыгнула вперед, еще в полете разделившись на три неотличимые копии, чем привела противника в окончательное ошеломление.
Призрачное пламя, накрыв ряды измененных воинов, не сожгло их и не причинило другого вреда — на то оно и было призрачным. Но неплохо дезориентировало и смешало ряды, подобно густому туману. Копии самой Окой тоже являлись лишь фантомами, мороками, однако отличить их от оригинала можно было, лишь попав под их удар.
Очутившись посреди вражеского войска, Окой крутанулась волчком, расшвыряв хвостами сразу несколько десятков воинов, разлетевшихся как сухие листья. А следом зрителям на башне было продемонстрировано, на что способно магическое существо, наделенное властью над иллюзиями и локальным пространством, вдобавок весьма немалого размера, имеющее острейшие когти, хвосты, сбивающие с ног подобно удару хорошим бревном, и зубы, способные без особых усилий перекусить хребет средних размеров дракону.
Поле боя превратилось в бурлящий котел — разрозненная толпа вместо ополовиненного войска, острова тающего «лисьего огня», мечущиеся призраки и пластающая всех налево и направо когтями и зубами черно-рыжая треххвостая молния, то исчезающая в вихре бледно-голубого пламени, то возникающая на пустом месте за спинами уже отчаявшегося дать организованный отпор врага.
Наблюдавшего за всем этим с чувством глубокого удовлетворения Поттера, кто-то молча, но весьма требовательно дернул за рукав. Юноша скосил глаза и увидел Гермиону, буравящую его сердитым взглядом.
— Заметь, я никогда не говорил, что Окой — человек, — лаконично отметил Гарри. — Ни разу.
— Но кто же она…
— Она? В достаточно замкнутом магическом мире Японии ее часто называли «Сен но мабороши но оджо-сама» — «Повелительница тысячи иллюзий». Ну, а если вообще…
Поттер снял и протер свои знаменитые очки.
— Окой — чистокровная йокай-кицунэ, одна из дочерей древнего демонического лиса Акацумэ. Как рассказал мне напоследок хитроумный дедушка Нобору Дайдзен, некоторое время назад ее папа изрядно повздорил с монахами-тендай по поводу территориального вопроса, да так, что дело дошло чуть ли не до открытой войны. Несколько полномасштабных битв, пара сожженных дотла крупных монастырей… Но монахи тоже не вчера родились и общими силами, пусть и с превеликим трудом, смогли загнать Акацумэ в угол. И, поостыв, лис пришел с ними к джентльменскому соглашению.
В обмен на перемирие он отказался от доброй половины своих притязаний и обещал вести себя… скажем так, потише. А в качестве гарантии — отослал к монахам одну из своих четырех дочерей, которая дала им слово не пытаться сбежать или буянить.
Грейнджер издала невнятный звук, видимо, представив, во что могло вылиться и к каким последствиям привести буйство создания, подобного Окой. Впрочем, зачем представлять? Она могла наблюдать это прямо сейчас, причем буквально из первых рядов.
— Кстати о слове… — продолжил тем временем Гарри. — Позже я изучил все, что смог найти касаемо йокай-кицунэ и узнал, что они очень сильно привязаны к нему. Если опустить немаловажную для них этическую сторону дела, то, даже единожды нарушив данное обещание, они очень сильно теряют в силе, которую обретают с годами. Поэтому дают его очень редко, но дав — не нарушают никогда.
— Так она, по сути… демон?
— Технически да, но… Тут не все так однозначно. Эти лисы с давних времен стоят особняком в магическом пантеоне страны Ямато. Они гораздо ближе к природным силам, нежели к потустороннему миру, и в Японии йокай-кицунэ, испокон веков живущие на одной земле с людьми, никогда не ассоциировались с чистым злом, подобно демонам-они или чертям-аманодзяку. Из-за своей особой магии, способности оборачиваться и исключительного таланта к наведению иллюзий они могущественны и способны на злые шутки и жестокие розыгрыши, но в то же время часто помогают людям.
— Но почему ты нам… Ладно нам — почему ты Джорджу ничего не сказал? — пытливо вопросила Гермиона.
