уязвимость самолетов от огня средств ПВО. Поэтому массовое строительство этих самолетов развернуто не было. Ставку сделали на ракетные технологии, что также придало импульс освоению космоса.
§ 3. ПОЛИТИЧЕСКАЯ И КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ В ПОСЛЕВОЕННОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ
СССР в последние годы жизни Сталина. Оптимистическое ощущение после завершения войны, возвращение домой инициативных и повидавших мир фронтовиков — все это способствовало свободолюбивым настроениям. Сталинское руководство жестоко пресекало любые проявления инакомыслия. В 1946–1950 гг. было репрессировано несколько групп военных руководителей («дело авиаторов», «дело генералов В. Н. Гордова, Ф. Т. Рыбальченко и Г. И. Кулика»). Маршал Г. К. Жуков был обвинен в личной нескромности, снят с поста главнокомандующего сухопутными войсками и направлен командовать военными округами.
14 августа 1946 г. вышло разгромное постановление ЦК «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“», а затем ряд других постановлений по вопросам культуры. Острой критике подвергся ряд произведений искусства, литературных журналов и конкретных литераторов (М. М. Зощенко, А. А. Ахматова и др.).
В 1946 г. за несоответствие общим стандартам гонения испытали на себе такие известные деятели культуры, как режиссеры С. М. Эйзенштейн, В. И. Пудовкин, Г. М. Козинцев. Цензура стала максимально жесткой. Первую серию «Ивана Грозного» Эйзенштейна наградили Сталинской премией. Вторую подвергли острой критике, так как в ней можно было усмотреть критические намеки на современность. Основной темой в кино оставалась война, но содержание фильмов изменилось. Появились сложнопостановочные эпопеи «Сталинградская битва» (1948–1949), «Третий удар» (1947) с масштабными батальными сценами, огромными массовками и мудрыми советскими генералами-маршалами, склонившимися над картами боевых действий. Власть ориентировала режиссеров и сценаристов на изображение счастливой жизни, и режиссеры принялись изображать жизнь советских людей как нескончаемый праздник («Кубанские казаки», режиссер И. А. Пырьев, 1949). Значительное место в кинопроизводстве занимали помпезные и зачастую схематичные историко-биографические фильмы, фильмы-спектакли и фильмы-концерты.
Под идеологический пресс попала и музыка. Предлогом послужило исполнение в декабре 1947 г. трех произведений, заказанных к 30-летию Октябрьской революции: Шестой симфонии С. С. Прокофьева, «Поэмы» А. И. Хачатуряна и оперы В. И. Мурадели «Великая дружба». Этих композиторов, а также Д. Д. Шостаковича, Н. Я. Мясковского и др. обвиняли в том, что они придерживаются формалистического, антинародного направления. Следствием постановления стала чистка в Союзе композиторов. В 1948 г. состоялись I Всесоюзный съезд советских композиторов и трехдневное совещание деятелей советской музыки в ЦК партии. На них проявилось стремление искусственно разделить композиторов на реалистов и формалистов. Д. Д. Шостакович, С. С. Прокофьев, Н. Я. Мясковский, В. Я. Шебалин, А. И. Хачатурян были обвинены в формализме. События 1948 г. негативно сказались и на развитии профессиональной эстрады — джазовые оркестры Л. О. Утесова и Э. Рознера вынуждены были изменить направление творчества.
Каток идеологических репрессий прошелся по творчеству многих художников. В 1948 г. только что созданная Академия художеств СССР во главе с А. М. Герасимовым начала борьбу с формализмом. Это выключило из художественной жизни талантливых мастеров А. А. Осьмеркина, Р. Р. Фалька, оставило тяжелые следы в творческой судьбе С. В. Герасимова, П. Д. Корина, М. С. Сарьяна.
Вышло постановление «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению». В нем некоторые драматурги обвинялись в аполитичности и безыдейности, в пропаганде буржуазной идеологии. Следствием обеднения тематики постановок стали полупустые залы.
Новая волна преследований интеллигенции развернулась, когда удар был нанесен по «космополитам», по всем, кто имел или мог иметь связи с Западом, прежде всего по деятелям еврейской культуры.
В суровые военные годы обращение к национальной теме позволило сплотить народ. Теперь Сталин решил использовать националистические чувства для дальнейшего укрепления своего режима и борьбы с ростками инакомыслия в среде интеллигенции. Начались чистки партийно-государственного аппарата, учреждений науки и культуры от евреев, а также тех их знакомых и друзей, которые осмеливались возмущаться этими действиями.
В 1948 г. погиб (по официальной версии — в дорожно-транспортном происшествии) выдающийся советский режиссер С. М. Михоэлс, председатель официального Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Его смерть облегчила развертывание кампании против «космополитов». Он и его коллеги по ЕАК были обвинены в сионистской пропаганде, связях с зарубежными сионистскими кругами, шпионаже и попытках оказать политическое давление на советское руководство. В 1952 г. большинство членов ЕАК были расстреляны.
В тесной связи с преследованием «космополитов» начались расправы над учеными-«низкопоклонниками», считавшими, что зарубежная наука может в чем-то превосходить отечественную и поэтому необходимо развивать культурные связи с Западом. Преследованиям подверглись биологи, физики, психологи, филологи и экономисты. Генетика и кибернетика, в которых западные ученые добились больших успехов, были объявлены «буржуазными лженауками», что надолго затормозило развитие советской науки в этих областях. Более того, на место объективных ученых стали приходить люди, для которых «патриотическая идея» о превосходстве Советского Союза во всех сферах была важнее научной истины. Партийное руководство вмешивалось в
