сопутствующие товары. Она разглядывала еду, притворяясь, что у нее куча денег, а не жалких пять долларов. Кредиток у нее было предостаточно, но транзакции легко отследить, а большую часть наличности она отдала за номер в отеле.
Кейт подумала, не купить ли батончик мюсли, но вдруг увидела часы. Они лежали на рекламной стойке вместе с картами – обычные электронные наручные часы. Только вот показывали они не только время и температуру, но еще и координаты. А Кейт не знала точный адрес места, куда она направлялась.
Зато у нее были цифры. Широта и долгота.
Кейт небрежно взяла часы и принялась их разглядывать, после чего опустила в карман пиджака. Ее рука коснулась чего-то металлического и гладкого. Украденный мобильник!
Кейт быстро огляделась. Август еще не появился, а клиенты сыпали сахар в кофе или таращились остекленевшими глазами в плазменные экраны, которые были развешаны на стенах.
Кейт достала мобильник. Тот был выключен ради экономии заряда, и Кейт включила его, надеясь увидеть сообщение. Но нет.
Кейт вздохнула. Может, им не надо убегать? Может, они имеют право отдохнуть здесь, в «Горизонте»? Он неплохо защищен от монстров. Никакой малхаи сюда не ворвется, а зал – просторный. Двое подростков не привлекут к себе внимания. Если они…
Внезапно она услышала свое имя. Но ее окликнул не Август и не кто-то из завсегдатаев кафе… нет, ее имя произнес ведущий новостного канала.
Кейт вскинула голову и увидела свои фотографии на всех плазменных панелях зала.
Август вцепился в раковину. Зрение расфокусировалось.
Ему становилось хуже с каждой минутой.
Он уставился в зеркало на свое отражение. Огромные распахнутые глаза и запавшие щеки. Костяк пылал. Когда он посмотрел на свои руки, то подумал, что мог бы запросто увидеть свои кости сквозь кожу – не такие темные, как у малхаи, а наоборот – белые, пышущие жаром. Лихорадка выжгла гнев, но вместо него пробуждалось нечто иное.
Он на ощупь отыскал кран и сунул руки под ледяную воду. От раковины тотчас повалил пар.
Они с Кейт находились слишком далеко от города, и отсутствие – людей, монстров, энергии – вызывало у Августа слабость и тошноту.
«Тебе пора перекусить, братец», – сказал бы Лео.
Август застонал.
«Разум превыше тела».
Да. Именно так.
Разум превыше тела, превыше тел на полу, превыше отметин, прижигающих кожу день за днем, за днем, за днем, пока та не лопнет, не слезет, не станет кровоточить под пульсацию выстрелов и мелодию боли, и мир был создан свирепой музыкой, создан и создавался, это цикл, большой взрыв переходит в шепот, и еще ничто не реально, кроме Августа, или реально все, кроме него…
Он вынырнул на поверхность, судорожно хватая ртом воздух – оставаться на плаву становилось все труднее, – и сжал кулаки. Он чувствовал, как ногти впиваются в ладони, грозя прорвать кожу.
Август уже делал такое прежде – доводил себя до истощения. Виной всему была его упрямая вера, что он сумеет перебороть свой голод. Но Август проигрывал неравную битву раз за разом.
У него всегда вызывал отвращение тот факт, что голод действует на него разрушительно.
«Почему ни Лео, ни Ильза никогда от этого не страдают?» – вопрошал он.
Он почти отчаялся отыскать что-нибудь на другой стороне! Найти бы хоть что-то человечное за тьмой! Август доходил до определенной черты и отступал назад, запоминая шаги и стадии, словно это знание могло помочь ему одержать победу в новом сражении…
А потом его опять настигал голод, который обманывал его чувства и полностью лишал воли.
Сперва идет гнев и безумие, их сменяют радость и печаль. Ритм напоминает колыбельную: гнев, безумие, радость, печаль, гнев, безумие, радость, печаль…
Он снова отрубался.
Все в порядке, в порядке…
– Эй, парень, что с тобой?
Август увидел рядом мужчину. Его щеку пересекали уродливые шрамы.
Август сглотнул, вспомнил, как говорить.
– Устал… драться.
Мужчина сочувственно покачал головой и принялся мыть руки.
– Как и все мы.
Бегущая строка на экране гласила:
