24 часа

Полли. Взгляд его был, как обычно, настороженным: он словно бы ожидал каких-то неприятностей.

– Пойдем-ка, – сказал он своей подружке, а затем взял ее за руку и увел прочь.

Меня удивило то, каким ласковым был его голос, а затем меня удивило то, какая сильная ревность меня охватила. Я тут же стала презирать себя за эту ревность. Да, я совершенно зря сюда пришла. О чем, черт побери, я думала, когда решила сюда прийти, а? Я больше уже не могла смотреть на эти картины, больше не могла находиться здесь. И я почувствовала настоятельную необходимость отсюда уйти.

Я двинулась через толпу, выискивая глазами Полли, выискивая глазами какое-нибудь дружелюбное лицо… Моя дочь находилась в противоположном углу помещения. Ее кормил чипсами один из лизоблюдов Рандольфа. Я подошла к ней.

– Пойдем, Пол, – сказала я, протягивая руки к своей дочери. – Пора идти.

– Но я еще не видела папочку, – сказала она с недовольной гримасой, а затем кто-то протянул ей бутылку кока-колы и банку с арахисом, и я поняла, что убедить ее уйти отсюда будет очень даже непросто.

– Полли, нам нужно идти, малышка. Ты увидишься с папой в воскресенье. Сейчас он очень занят.

Но мой ребенок с глазами-бусинками уже увидел своего отца через окно: Сид стоял на улице с Джоли, курил и, похоже, спорил с ней, пусть даже вполголоса. Бриллианты на ее запястье ярко блестели под неоновыми огнями художественной галереи, но ее хорошенькое личико некрасиво искажалось, когда она что-то сердито говорила Сиду. Я внезапно осознала, почему, несмотря на ревность и привязанность, которые во мне еще оставались, я все же была рада, что наши с ним жизненные пути разошлись. А потому, что в отношениях с ним все всегда было таким. Все всегда было драматическим, все всегда было чрезмерно эмоциональным, напряженным и уж слишком нарочитым, показным. Сид отчаянно пытался держать всю свою боль внутри, и в результате он то и дело эмоционально взрывался в отношениях с другими людьми.

Пока я смотрела на Сида и Джоли, Полли выскользнула из моих рук, прошла через толпу, выбралась на улицу и устремилась к отцу, словно маленькая ракета. Когда он увидел ее, его лицо просветлело. Он взял ее на руки и прижался лицом к ее волосам.

Впоследствии я пришла к выводу, что именно это в конце концов вывело из себя Джоли в тот вечер. Я подошла к Сиду несколько секунд спустя, и Джоли тут же ринулась в атаку:

– Ты получила как раз то, что хотела. – Все ее очарование моментально улетучилось. – Знаешь, я никогда не доверяла людям с такой работой, как у тебя. Ты суешь свой нос в жизнь других людей. Ханж… Ханжес… – Она была слишком пьяна для того, чтобы выговорить слово «ханжеское». – Банальное вмешательство в чужую жизнь, – наконец сказала она. – Почему бы тебе не пойти на хер?

Я не знала, кому она адресовала последнюю фразу: Полли или мне. К нам подошла Мисси. Ее наверняка прислал сюда Рандольф, чтобы она проконтролировала, как здесь развивается ситуация.

– Джоли, – прошипел Сид, – следи за своей речью.

– Какого хера я должна это делать?

– Папа, – Полли посмотрела на Сида широко раскрытыми глазами, – она сказала плохое слово. Два раза!

Мисси протянула Полли руку:

– Полли, милая, пойдем со мной, хорошо?

– Нет. – Я встала между ней и своей дочерью. – Мы уже уходим.

– И правильно делаете! – выпалила Джоли. – Ты драпаешь – ты, глупая сучка.

К нам стали подходить поближе папарацци: их внимание привлекли громкие голоса.

– Не смей так разговаривать с моей мамочкой! – сердито сказала Полли, обращаясь к Джоли, а затем начала плакать.

– Если вы опубликуете хотя бы одну фотографию, я задушу вас всех голыми руками, а потом еще и подам на вас в суд! – крикнул Сид представителям прессы, но вспышки фотоаппаратов от этого не прекратились.

– Прошу вас, ребята. – Мисси повернулась к папарацци и развела руки в стороны в умоляющем жесте. – Это частное мероприятие.

Но никто ее не слушал. Для фоторепортера заснять подобную сцену из жизни знаменитостей – это просто мечта. Сегодня был их день.

Я протянула руки к Полли. Как только Сид передал ее мне, к нему подошла женщина-репортер из телепрограммы «Культура».

– У вас есть возможность дать сейчас интервью, Сид? – промурлыкала она. Кожа у нее была с идеальным загаром – ну прямо как после отдыха на французском курорте Сен-Тропе. – Мы выходим в прямой эфир в пять часов.

Выражение лица Мисси стало таким, как будто у нее сейчас будет инсульт. Я, держа свою дочь на руках, потихоньку двинулась прочь.

– Да-да, уходи, – усмехнулась Джоли. – Как он ушел от тебя. Ушел от тебя, потому что ты уже вся высохла, милая. Он знал, что его ждет кое-что получше.

Я поставила Полли у входа в магазин «Николь Фари».

– Побудь здесь секундочку, малышка, хорошо? Я кое-что забыла. – Полли отчаянно попыталась уцепиться за меня, но я уже не могла себя сдерживать,