– Надо сказать, я еще никогда не слышала таких грубых разговоров.
Я захлопнула крышку багажника.
– Просто даже и не знаю, как извиниться. Это больше не повторится, я вам обещаю. Думаю, мы скоро вообще отсюда съедем.
– Жаль, – сказала она, хотя выражение лица у нее было такое, как будто ей вовсе не жаль. – Я должна вам сказать, что, после того как вы уехали, появилась другая девушка. Она тоже выражалась очень грубо.
– Какая девушка?
– Довольно высокая. Я не стала ее рассматривать. Она стояла на улице и вопила во все горло.
Я смутилась.
– Правда? А вы запомнили, как она выглядела?
– Кое-что запомнила.
– Симпатичная? Метиска?
– Темнокожая, вы имеете в виду? По-моему, нет, не темнокожая. Было плохо видно, и я не хотела проявлять чрезмерное любопытство… – Она замолчала, слегка нервничая.
– Но ведь трудно этого не увидеть, если выйти на ваш порог, – сказала я.
– Да, верно. – Она, похоже, почувствовала облегчение. – Она точно была белая. С длинными волосами.
– Что она говорила? – Я открыла дверцу со стороны водителя.
Маргарет Хендерсон слегка зарделась.
– Чего она только не говорила! Очень много грубых слов, главный смысл которых, боюсь вам сказать, заключался в том, что она хочет, чтобы вы горели в аду.
– О господи! – Я уже ничему не удивлялась. – И что произошло потом?
– Она снова и снова стучала в дверь, но ей никто не ответил. Тогда она села на ступеньки и расплакалась. Затем она ушла. С весьма грустным видом.
– Я очень и очень сожалею, – сказала я. – Это было… странное время. Вы будете рады избавиться от нас.
– Вовсе нет, дорогая, – сказала она, и под ее выразительным взглядом мне вдруг почему-то захотелось плакать. Уходя, она погладила меня по руке.
Эмили уже пришла в кафе Робин и сидела в углу в замшевой куртке с бахромой и в солнцезащитных очках. Перед ней стояла чашка с капучино.
– Ты, я вижу, все еще в роли Бедовой Джейн[65]. – Я села напротив нее. – Не хватает только лошади. Вид у тебя жутко усталый.
– Похоже, я вчера вечером слишком много выпила, когда пришла домой, – уныло сказала она. – Надо сказать, я чувствовала себя слегка… потрясенной после всей этой драмы.
– Да, и я тоже. Мне очень жаль, что пришлось бросить тебя там, но мне было необходимо увезти оттуда Полли.
– Да ничего страшного.
– Что произошло? Соседка рассказала мне, что кто-то кричал на улице…
– Правда? – Вид у Эмили стал ошеломленным. – Я лишь прибрала там на скорую руку после того, как Сид испарился оттуда, – вот и все, что мне известно.
– Наверное, это была полоумная жена Мэла.
– А-а, ну да, – сказала Эмили. – Доблестный Мэл-спасатель. Он, похоже, был… довольно любезен, да?
– Когда именно? Когда Сид пытался его убить?
Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– О господи, бедный парень, – сказала она. – Не знал, на что нарывается.
– Не думаю, что он станет следующим большим этапом в моей жизни, особенно после вчерашнего вечера. Как бы там ни было, он уехал в Америку, ненадолго. А я, кроме всего прочего, не горю желанием иметь дело с новым персонажем «Безумных мотивов» [66].
– С новым персонажем «Безумных мотивов»? Это ты о ком?
– О его бывшей жене Сьюзан. Она чокнутая.
– А-а, ну тогда, пожалуй, спокойствие пойдет тебе на пользу. Но я все же подумала, что он вроде бы славный малый. А со славным малым можно иметь дело.
Робин принесла мне чай, и мы с Эмили какое-то время сидели молча. Я думала о Мэле. Он и вправду был славным малым, но все, что касалось его и
