– Объясни мне, пожалуйста, почему я не умею любить?
– То, что ты называешь любовью, Маша, – не любовь, – вздохнул я. – Это эгоистичное потребительское чувство, как у собаки на мясо или у оленя на высокий сочный ягель. Настоящее чувство любви иное. Человек, который любит по-человечески, счастлив тем, что он может дарить, давать, но не брать. Ему без разницы, есть у любимого или любимой кто-либо или нет. Главное для него, чтобы ему позволено было дарить своё чувство. Поняла?
– Но это же какой-то сумасшедший дом! Как это любить? А если у него жена и он её тоже любит?
– Ну и пусть себе любит на здоровье! Какая тебе разница?
– Как какая?! – чуть не закричала Маша.
– Получается, что он, этот мужчина, должен только тебя любить? Так?
– А как иначе?!
– Ты очень эгоистичная, Маша. Потому и не знаешь, что собой представляет человеческое чувство. Так, как ты, пользуют друг друга только животные, но не люди.
– Вы со стариком точно свихнулись, – дёрнула плечами эвенкийка. – То, о чём ты говоришь, я никогда не пойму и не приму!
– Вольному воля, – покосился я на Машу. – Значит, ты можешь любить только потребительским животным чувством, другого тебе не дано.
– Но может, ты мне всё-таки объяснишь? – снова пошла в наступление Маша.
– Что тебе объяснять? Что любить – значит не пользовать, а дарить? И чем больше человек может дать, тем он счастливее от этого становится? Что тут непонятного? И для того, чтобы давать, разве нужны какие-то условия?
– Так или нет, но мне кажется, что ты, Георгий Алексеевич, – только без обид – свихнулся.
– Наша песня хороша – начинай сначала, – махнул я рукой, отправляясь с мороза в избушку.
«Если, не дай бог, Верочка такая же, как Маша, то хватит с ней горя тот, кто её полюбит», – подумал я, сбрасывая с себя доху.
– Я другая, – подошла ко мне девушка. – Краем уха я слышала ваш разговор, когда выходила в сени за рыбой. У меня другое воспитание.
– Хорошо, что другое, – проворчал я. – Значит, никого на тот свет не загонишь.
После разговора с Машей на душе у меня было сквернее некуда. Я подошёл к Юрию и, чтобы как-то отвлечься, стал рассказывать ему о своих последних приключениях. В свою очередь, Юра рассказал мне, как стал учеником шамана и о своём знакомстве с Чердынцевым. Оказывается, Юрий был у него в гостях уже прошлой зимой, и никаких приключений во время той поездки не было. Всё обошлось как нельзя лучше. И погода была хорошей, и дорога не в самые сильные морозы. То, что произошло на этот раз, в голове Юрия не укладывалось. Нападение на себя он не увидел. Перед глазами была какая-то вспышка и потом падение в бездну. Когда мы беседовали, Маша сидела в своей комнате, показывая всем своим видом, что я ей стал неприятен. Мне было жаль, что моя бывшая ученица из того, что ей сказал старик и позднее я, так ничего и не поняла. На кухне хлопотала Верочка, было слышно, как она режет рыбу и что-то тихим голосом поёт.
– Ты не знаешь, когда приедет хозяин? – спросил меня Юрий.
– У меня с ним недавно был телепатический разговор. Старик сказал, что приедет в снегопад. Как погода изменится, жди, скоро нагрянет.
– Он великий шаман, – шёпотом сказал Юра. – Таких, как он, шаманов у эвенков нет. Его слушаются самые сильные духи. Ты со временем тоже таким станешь, – посмотрел мне в глаза эвенк.
– С чего ты взял? – засмеялся я. – Придумываешь неизвестно что! Ещё не хватало!
– Старик тесно общается только с великими шаманами и с лючи. Эвенки и якуты у него лишь в приятелях. Советы он им даёт, но ничему не учит.
– Тут ещё и якуты бывают? – удивился я.
– Бывают, приезжают с Вилюя.
– О них мне старик ничего не рассказывал. А что они у него делают?
– Приезжают к деду в основном шаманы или такие, как я, извозчики. Шаманов он отправляет куда-то ещё. Куда – не знаю. Когда сам туда отправлюсь, тогда и буду знать.
– Пора выйти и взглянуть, какая погода, – поднялся я со скамейки.
– Не стоит, – остановил меня Юра. – Старый из своих походов никогда через два дня не возвращается. Хорошо, если он появится дня через три- четыре.
Когда я вышел во двор, всё так же стоял мороз, а на небе, изредка мигая, светили звёзды.
«Значит, ужинать нам придётся без хозяина, – вздохнул я, поглядывая на небо. – Надо как-то успокоить Машу, иначе она всем настроение испортит».
– Пусть себе портит,–раздался из темноты незнакомый голос.
От неожиданности я резко повернулся в сторону звука и увидел перёд собой двух мужчин во всём белом. Они стояли и преспокойно, не стесняясь, разглядывали меня.
– Кто вы? – выдавил я из себя, пожалев, что нет со мной моей верной сайги или бельгийского браунинга.
