всё.
– Так ты всё готовишь на медвежьем жире?
– А на чём мне ещё готовить? Можно, конечно, на рыбьем, но для такого дела надо ловить много рыбы и готовить из неё жир. Как видишь, всяких сорных пород: чебаков, ельцов и пескарей в нашем озере нет. А хорошую рыбу переводить на жир – грех. Вот и обхожусь жиром косолапых.
– А где ты его берёшь? Ты же вроде не охотник?
– Я больше рыбак, но иногда охочусь. Правда, редко. А жир мне привозят местные эвенки или челдоны. Ты их скоро увидишь, отрок, люди настоящие. Но хватит задавать вопросы, давай ешь, и мы пойдём, скоро встанет солнце.
Через десять минут мы были готовы к выходу на улицу.
– Надо одеться как следует, – сказал Чердынцев. – Сегодня – минус пятьдесят два градуса. Ты себе сшил отличное обмундирование, но у тебя есть и другое.
С этими словами старик вышел в сени и вернулся оттуда с мешком в руках.
– Это тебе, – протянул он его мне. – Здесь всё: и доха, и шапка, и обувь, даже лёгкие ватники для оленеводов. Давай примеряй! Должно подойти.
Я развязал мешок и достал из него национальную одежду местных челдонов. Вся она была сшита из летнего оленьего меха, лёгкая и удобная. Доха напоминала эвенкийскую, только была без традиционного «хвоста» и нагрудника. Но больше всего меня обрадовали удобные и лёгкие ватники.
– Ты где их взял? – показал я на брюки оленеводов.
– Как где? В Туре заказал, и мне привезли.
– За них спасибо, но всё остальное у меня не хуже.
– Не хуже, но это подарок. Будем считать всё это твоей праздничной одеждой. А сейчас у нас что? Праздник! Так что одевайся во всё новое и побыстрее!
Я быстро надел обновку, и через несколько минут мы вышли во двор. От морозного воздуха перехватило дыхание.
– Да, сегодня морозяка! – сказал я, глядя на небо.
– Видишь туман? Звёзд почти не видно. Знаешь, о чём это говорит?
– О чём?
– Что мороз будет ещё сильнее. Шестьдесят с лишним градусов. Представь, каково сейчас в тайге. Даже твоим друзьям волкам несладко.
– Хоть бы они дотянули до весны, – вспомнил я волчицу с волчатами.
– Не беспокойся, дотянут. Ты им столько мяса оставил. Есть они его будут экономно, так что не беспокойся.
– Откуда ты знаешь, что они будут есть его понемногу?
– Волчица-мать не даст. Она опытная, – заверил меня старик. – Иначе она бы к тебе не приблизилась. И потом, её волчата на оленей охотиться уже могут. Так что не переживай. Нам сейчас нужен костёр, который будет посвящён воздушной стихии, – перевёл старик разговор на другую тему. – Развести его надо на новом месте. Давай бери лопату и расчисти снег. Можно вот здесь, – показал хранитель на место между домом и озером.
Я быстро откинул снег, а хранитель принёс охапку хвороста.
– Для стихии Воздуха достаточно, – показал он на дрова. – Главное – внимание и информационный ключ.
– О каком ключе ты говоришь? – не понял я его.
– Об информационном! О каком же ещё! О мантре обращения к стихии Воздуха. Скоро ты её узнаешь и научишься ею пользоваться.
Старый волхв сложил принесённые ветки шалашом и зашёл в избу за чистым огнем. Он у него теплился в специальном глиняном сосуде для хранения углей. Через минуту старик вернулся и разжёг огонь, посвящённый стихии Воздуха. Когда пламя вспыхнуло, хранитель простёр над ним свои ладони и прочитал короткую мантру. После его слов пламя поднялось на полметра выше.
– Видишь, произошло включение стихии в моё подсознание, – хранитель показал глазами на огонь. – Пламя должно слышать. Теперь стихия вся во внимании, и я могу к ней обратиться. Можно, конечно, мысленно, но лучше вслух. Теперь ты должен войти в избу и ждать меня там. Стихия Воздуха не любит свидетелей.
Послушавшись старика, я зашёл в дом и, сбросив шапку, уселся на лавку. Через пять минут открылась дверь, и в избу вошёл её хозяин.
– Всё, можешь идти. Мантру запомнил?
Я кивнул.
– Когда её произнесёшь, не подставляй лицо пламени, будет опять вспышка.
Кивнув старику, я вышел на улицу, подошёл к костру, положил в него кусочек лепёшки и прочёл мантру. И на самом деле пламя тут же полыхнуло вверх, и мне пришлось отпрянуть, чтобы не обжечься.
«Произошло включение, – подумал я. – Теперь можно обратиться к стихии с любой просьбой».
Но я не знал, что попросить. Тогда, сложив руки на груди, я обратился к стихии Воздуха с просьбой быть мне союзницей. Не бросать меня в трудную
