– Значит, так? – сказал Джентри. – Без акцента, без намека на диалект?
– Абсолютно. Вроде диктора, монотонно читающего сводку погоды по радио.
– Не южанин, – определил шериф.
– Нет.
– Может, какой-нибудь северный диалект?
Он повторил фразу с нью-йоркским акцентом, настолько правдоподобно, что Натали рассмеялась, несмотря на свое больное горло.
– Нет, – сказала она.
– Он мог быть из Новой Англии? Или немец? Или американский еврей из Нью-Джерси? – Джентри несколько раз успешно имитировал диалекты.
– Нет, – снова рассмеялась Натали. – У вас здорово получается. Нет, голос был просто ровный, бесцветный.
– А по высоте?
– Низкий, но не такой, как у вас. Нечто вроде мягкого баритона.
– Это могла быть женщина? – спросил Джентри.
Натали моргнула. Она попыталась вспомнить то, что мельком увидела в зеркальце, когда красный цвет уже застилал ей глаза: худое лицо, изгиб щеки, кажется небритой… хотя, возможно, это был колючий шарф. Какая-то шапка, не то кепка, и руки в перчатках, с ужасно сильными длинными пальцами.
– Нет. – Натали покачала головой. – Это был все-таки мужчина, хотя, конечно, до этого мужчины не нападали на меня. И в его действиях не было ничего сексуального… – Она запнулась.
– Я понимаю, о чем вы говорите, – кивнул шериф. – И это еще одно доказательство того, что, кто бы это ни был, он не пытался убить вас. Убийцы обычно не передают сообщения своим жертвам.
– Сообщение?
– Точнее будет сказать «предупреждение», – заключил Джентри. – В общем, мы записали это как случайное нападение и возможную попытку к изнасилованию. Трудно было бы зарегистрировать это как ограбление, раз он не взял ни вашу сумочку, ни фотоаппарат. – Он вытащил небольшой термос из изрядно похудевшего пакета. – Хотите еще кофе?
Натали немного подумала, потом кивнула:
– Да. Обычно я не пью много кофе, но сейчас он, похоже, сглаживает действие укола, который мне сделали вчера.
– А кроме того, сегодня Рождество. – Джентри снова разлил ароматный кофе по чашкам. Некоторое время они сидели, слушая триумфальную концовку оратории.
Когда музыка кончилась и ведущий принялся обсуждать программу, Натали сказала:
– Мне ведь не обязательно оставаться здесь, правда?
– Вы перенесли довольно тяжелую психическую травму, – ответил Джентри. – Почти десять минут были без сознания. На голову пришлось наложить восемь швов – вы сильно ушиблись…
– Но я все равно могла бы поехать домой, ведь так?
– Возможно, – признал он. – Однако я бы не хотел, чтобы вы это делали. Оставаться одной вам сейчас небезопасно, а если я предложу вам поехать ко мне, вы вряд ли меня правильно поймете. Кроме того, мне самому не очень хочется сидеть в рождественскую ночь в машине у вашего дома. Да и док сказал, что лучше провести ночь в больнице под наблюдением.
– Знаете, я бы поехала к вам, – тихо произнесла Натали. В голосе ее не было и намека на кокетство. – Мне страшно, – добавила она.
Джентри кивнул:
– Ну да. – Он допил кофе. – Мне и самому страшно. Не знаю почему, но мне кажется, что мы по уши увязли в вещах, которые недоступны пониманию.
– Значит, вы все еще верите в историю, рассказанную Ласки?
– Я бы больше верил, если бы от него пришла хоть какая-нибудь весточка. Шесть дней прошло, как он уехал, а от него ни слуху ни духу… Но вовсе не обязательно безоговорочно верить всему, что он рассказал; и так ясно – вокруг нас происходит какая-то чертовщина.
– Вы думаете, вам удастся поймать того, кто напал на меня вчера ночью? – Натали внезапно почувствовала усталость, она откинулась на подушки, а шериф приподнял изголовье кровати.
– Вряд ли, если мы будем полагаться на отпечатки пальцев и лабораторные исследования. Мы проверяем кровь на «Никоне», но от этого тоже мало проку. Единственный способ что-то узнать – продолжать расследование, так или иначе.
– Или подождать, пока он снова на меня не нападет…
– Нет, это вряд ли случится. Я думаю, они уже передали нам то, что хотели.
– «Хочешь найти ту женщину? Ищи в Джермантауне», – снова повторила Натали. – А женщина – Мелани Фуллер?
– А вы можете назвать кого-то другого?
