Вилли подошел к двери ванной. На нем был белый льняной костюм и открытая рубашка цвета лаванды.
– Хейнс – это агент ФБР? – уточнил он. – И что же с ним случилось?
– Можно подумать, ты не знаешь. – Саттер принялся усиленно растирать губкой свое тело – розовое, гладкое и безволосое, чем-то напоминавшее огромную новорожденную крысу.
– Может, и не знаю, так что расскажи мне. – Вилли снял пиджак и повесил его на крючок.
– После гибели Траска Барент отслеживал израильские связи. Выяснилось, что в израильском посольстве кто-то занимается компьютерным расследованием, ищет файлы ограниченного допуска. Их интересовала информация, связанная с братом К. и всеми остальными. Но ведь для тебя это не новость, не так ли?
– Продолжай, я внимательно слушаю. – Вилли стащил рубашку и повесил ее рядом с пиджаком. Затем, не торопясь, снял свои модные итальянские туфли за триста долларов.
– Барент ликвидировал назойливого субъекта, а Хейнс взялся отслеживать его связи на Западном побережье, где ты играл в какую-то непонятную игру. Вчера вечером Хейнс чуть было не поймал твоих людей, но в результате пострадал сам. Кто-то заманил его в лес и пристрелил. Кого ты Использовал? Лугара? – спросил Саттер, шумно отфыркиваясь под струями воды.
– И нарушители спокойствия так и не были пойманы? – Вилли аккуратно сложил брюки и, повесив их на спинку биде, остался лишь в синих трусах.
– Нет, – ответил преподобный Джимми Уэйн. – Лес кишмя кишит полицией, но пока они так никого и не нашли. Как тебе удалось провернуть это дело, Вилли?
– Профессиональная тайна, – усмехнулся немец. – Послушай, Джеймс, если я скажу тебе, что не имею к этому никакого отношения, ты мне поверишь?
Саттер рассмеялся:
– А как же! Ровно настолько, насколько ты поверишь мне, если я скажу, что все пожертвования идут на приобретение новых Библий.
Вилли снял с запястья золотые часы.
– Это может как-то помешать нашим планам, Джеймс?
– Пока не вижу, каким образом, – ответил Саттер, ополаскивая от шампуня свои длинные седые волосы. – Думаю, брат Кристиан еще с большей готовностью будет ждать тебя на острове. – Он открыл стеклянную дверь душа и посмотрел на обнаженное тело Вилли. Член у преподобного встал, головка почти побагровела.
– Но ведь мы не дрогнем, не так ли, Джеймс? – промолвил Вилли, входя под душ и становясь рядом с проповедником.
– Нет, – откликнулся Джимми Уэйн Саттер.
– Чем же мы станем руководствоваться? – осведомился немец напевным голосом.
– Откровением Иоанна. – Саттер блаженно застонал, когда Вилли нежно взял в руки его мошонку.
– Какова же наша цель,
– Второе пришествие, – выдохнул Саттер, закрывая глаза.
– И чью волю мы исполняем? – Немец провел губами по гладкой щеке Саттера.
– Волю Господню, – ответил преподобный Джимми Уэйн, двигая чреслами в унисон с движениями ласкающей его руки.
– И что является нашим божественным орудием? – прошептал Вилли в ухо Саттеру.
– Армагеддон, Армагеддон! – воскликнул тот.
– Да свершится воля Его! – возопил немец, быстрыми, энергичными движениями растирая пенис проповедника.
– Аминь! – заорал Саттер. – Аминь!
Он раскрыл рот, позволив трепещущему языку Вилли проскользнуть внутрь, и кончил. Белесые нити спермы заструились на дно душевой, вращаясь в струях воды, пока не исчезли в отверстии канализации.
Глава 52
Мелани
Меня обуревали романтические мысли о Вилли. Возможно, это было следствием влияния мисс Сьюэлл. Она была энергичной и чувственной молодой женщиной с совершенно определенными потребностями, требующими удовлетворения. Время от времени, когда эти потребности начинали отвлекать ее от обязанности ухаживать за мной, я позволяла ей на несколько минут уединяться с Калли. Иногда я подсматривала за этими краткими и зверскими вспышками плотских восторгов ее глазами. Порою взирала на это с позиции Калли, а однажды я испытала даже оргазм, пребывая одновременно в телах обоих. Но всякий раз, когда до меня доносились волны чужой страсти, я думала о Вилли.
Как он был красив в те тихие довоенные дни! Его аристократичное лицо с тонкими чертами и светлые волосы свидетельствовали о благородном арийском происхождении. Нам с Ниной нравилось находиться в его обществе. Думаю, и он гордился тем, что его видели с двумя привлекательными
