нем, два потока каскадом слились в одну темную, бурлящую воронку страсти.
– Конечно, я скажу ей, – проговорила Мария Чэнь.
В нескольких сантиметрах от лица Хэрода раздался тихий стук. Он судорожно вздохнул и зарылся подбородком в ямочку у шеи девушки. Голова ее была запрокинута, рот застыл в немом крике, невидящие глаза устремлены в низкий потолок.
Самолет тряхнуло, повело в сторону. Хэрод слизнул капельки пота на горле Кристен, наклонился и поднял белые трусики. Трясущимися руками он застегнул ее блузку, сунул порванные колготки в карман своей куртки и расправил складки на юбке девушки. Ноги у нее хорошо загорели, и отсутствие колготок будет не так заметно.
Хэрод постепенно ослабил давление. Мысли Кристен путались, воспоминания мешались со сновидениями. Он позволил ей прислониться к раковине, а сам отодвинул защелку.
– Сигнал «пристегнуть ремни» уже горит, Тони. – Тоненькая фигурка Марии Чэнь загораживала дверь в туалет.
– Иду.
– Что? – спросила стюардесса, бессмысленно глядя перед собой невидящим взглядом. Потом она наклонилась над раковиной, и ее стошнило.
Мария вошла в туалет и придержала девушку за плечи. Когда рвота кончилась, она вытерла ей лицо мокрым полотенцем. Хэрод стоял в коридоре, прислонившись к стене; самолет бросало, как маленький кораблик в бурном море.
– Что? – снова спросила Кристен и уставилась пустым взором на Марию Чэнь. – Я не… помню… почему…
Поглаживая лоб девушки, Мария глянула на Хэрода:
– Тебе лучше сесть, Тони. Могут быть неприятности, если ты не пристегнешься.
Он кивнул, вернулся на свое место и вытащил рукопись, которую читал. Через минуту пришла Мария Чэнь. Самолет немного выровнялся. Сквозь гул моторов было слышно, как впереди Курт о чем-то с тревогой спрашивает стюардессу.
– Не знаю, – бесцветным голосом отвечала Кристен. – Я не знаю.
Хэрод, уже не обращая на них внимания, принялся делать пометки на полях рукописи. Через некоторое время он поднял глаза и увидел, что Мария Чэнь смотрит на него. Он улыбнулся:
– Терпеть не могу, когда заказываешь выпивку, а ее не приносят.
Мария Чэнь отвернулась и стала глядеть в темноту, на мигающие красные огни на крыле самолета.
На следующий день рано утром Хэрод поехал к особняку Вилли. Охранник у ворот издали узнал его машину, и, когда красный «феррари» остановился, он уже открыл ворота.
– Привет, Чак.
– Доброе утро, мистер Хэрод. Не привык видеть вас здесь так рано.
– Да я сам к такому не привык. Но надо просмотреть кое-какие деловые бумаги. Приходится разбираться с финансовыми проблемами нескольких новых проектов, в которые нас втянул Вилли. Особенно с этим чертовым «Торговцем рабынями».
– Да, сэр, я читал. В газетах про это пишут.
– Охрана пока на месте?
– Да. По крайней мере до аукциона в следующем месяце.
– Макгайр вам платит?
– Да, сэр. Из того, что оставлено по завещанию.
– Ну ладно, увидимся, Чак. Держи ухо востро.
– Вы тоже, мистер Хэрод.
Мотор приятно взревел, «феррари» тронулся с места и помчался по длинной дорожке, ведущей к дому. Аллея была обсажена тополями, и при движении лучи утреннего солнца, казалось, вращались, пробиваясь сквозь ветви. Хэрод объехал высохший фонтан перед главным входом и остановился возле западного крыла, где находился кабинет Вилли.
Особняк в Бел-Эйр походил на дворец, перенесенный сюда, на север, из какой-нибудь банановой республики. Солнечный свет падал на бесчисленную лепнину, красную плитку и окна со множеством переплетов. Несколько дверей выходили во внутренний двор, через который по мощенным плиткой коридорам можно было попасть в другие дворы. Казалось, поколение за поколением понемногу строили этот дом, тогда как на самом деле его воздвигли жарким летом 1938 года для не слишком известного киномагната, умершего три года спустя во время просмотра отснятого за день материала.
Своим ключом Хэрод открыл дверь в западном крыле. Сквозь жалюзи на ковер комнаты, где обычно сновали секретарши, падали желтые полосы. Помещение было аккуратно прибрано, пишущие машинки закрыты чехлами, на столах – ничего лишнего. Хэрода неожиданно больно кольнуло воспоминание о том, какой здесь обычно царил хаос с непрерывными телефонными звонками и постоянным канцелярским шумом. Кабинет Вилли был через две двери, за конференц-залом.
Хэрод вошел в кабинет, вытащил из кармана листок бумаги и открыл сейф. Потом разложил на большом белом столе разноцветные папки с документами
