родственники некоторых видных партийных деятелей, которые не имели никакого отношения к шпионской деятельности, но так сложилось, что раскрытие этой явки могло наделать много совершенно ненужного шума. Посовещавшись с коллегами из КГБ, мы решили расстроить для этой агентурной ячейки необходимую событийную ситуацию. До этого моей команде уже приходилось этим заниматься, но не скажу, что успех всегда сопутствовал нашим действиям. Технология была сложна, да и требовала высочайшей концентрации внимания и внутренних сил, чего добиться в условиях постоянного изменения оперативной обстановки и рабочей нагрузки было весьма проблематично. Однако были и удачные эксперименты. Так вот, мы все-таки решили воздействовать на членов семей агентов или других людей, от кого прямо или косвенно зависела судьба данного канала контактов зарубежных разведчиков. Мы установили круглосуточную работу по воздействию, направленную на изменение ситуаций выбранных нами объектов. А через несколько дней узнали, что наш метод сработал. Личные ситуации намеченных для наших атак целей изменились таким образом, что ни о какой поездке в СССР не могло быть и речи. Проблемы со здоровьем и ряд жизненных казусных моментов вынудили агентов перенести все свое внимание на собственные проблемы, и на большой срок они вышли из игры. За это время наши друзья-комитетчики сумели провести комплекс необходимых мероприятий, и эта зона их внимания перестала быть актуальной…
В июне же 1990 года, произошел и вовсе анекдотичный случай, начавшийся как ЧП. Два солдатика в одной из войсковых частей в Германии, похитив по автомату, покинули расположение части и скрылись в неизвестном направлении. По-видимому, к побегу, они готовились очень тщательно, так, что по горячим следам определить их местонахождение и задержать ни наши военнослужащие, ни немецкие полицейские сразу не смогли. Делать нечего, обратились к нам. Спецоператоры, изучив фотографии беглецов, пришли к выводу, что указать координаты солдат во время их постоянного движения довольно сложно. Кроме того мы небезосновательно боялись спровоцировать их на применение оружия. В то же время у нас уже был аналогичный опыт, и мы знали, как работать в таких случаях. По фотографиям беглецов им давали им мысленные приказы на совершение неадекватных поступков. Конечно же, при этом мы учитывали, что они находятся в состоянии крайнего психического возбуждения, что существенно облегчало нашу работу. Ведь в таком состоянии человек почти неадекватен, то есть находится на гране своих возможностей по саморегулированию. Нам оставалось лишь слегка подтолкнуть беглецов на заданный маневр, и они в точности «выполнили» то, что мы от них хотели. Спрятав автоматы под похищенные у немцев плащи, эти горе-вояки вышли на дорогу, ведущую из нашего военного гарнизона в город, и стали голосовать, пытаясь остановить какой-либо транспорт. В конце концов, им удалось остановить автобус. Но, каково, же было их удивление, когда они увидели, что в автобусе сидят наши советские военнослужащие с собаками!
В состояние разбалансированного мышления им и в голову не пришло спрятаться за деревьями, увидев автобус с типичными для советских военных маркой автомобиля, цветом, номерными знаками, символикой на лобовом стекле и другими «демаскирующими» признаками для человека, пытающего скрыться от погони. Они, гонимые непонятным для них влечением, без острастки вышли на дорогу, которая оказалась для них прямой дорогой под трибунал…
В конце июня 1990 года. Звонит мне по «кремлевке» начальник Управления службы войск и сообщает, что в Грузии вскрыт склад с оружием и похищено столько-то автоматов, гранат и несколько пистолетов. Группа расследования из Генерального штаба и военной прокуратуры уже выдвигается к автомобилям, дежурившим во дворе Генштаба. А меня просят дать кого-нибудь из своих офицеров в их команду. Учитывая, что мы всегда были готовы к таким распоряжениям, буквально через 10 минут полковник М. из моего управления сел в машину, ворча, что его отвлекли от написания важного отчета. После отбытия группы расследования на аэродром Чкаловский просивший о помощи генерал зашел ко мне и стал ругать местное начальство, которое пыталось скрыть происшествие, уповая на собственные силы, а за исход расследования отвечать, придется ему одному. Чтобы хоть как то успокоить разнервничавшегося человека, в ответ на его предположение, что из караульных наверняка кто-то был связан с нападавшими, я попросил у него список состава караула. Мой собеседник удивленно посмотрел на меня и сказал, чтобы я не морочил себе голову, т. к. следователи, да еще с помощью моего сотрудника на месте разберутся во всем. Я же сказал, что мог бы по списку определить, кто именно помогал преступникам. Генерал взял трубку моего телефона и дал команду предоставить этот список. При этом он покачал головой, как бы показывая мне, что уже поздно, и никаких списков мы не дождемся. Мне же вдруг пришла в голову мысль безо всякого списка определить соучастников похитителей. Взяв листочек бумаги, я выписал номера, которые мне пришли в голову, как бы с чьей-то подсказки.
— Что это за номера? — спросил мой собеседник.
— Это порядковые номера соучастников похитителей оружия по списку, который мы завтра получим и который есть в части, — ответил я.
Генерал недоверчиво усмехнулся, но все, же на борт уже взлетавшего самолета эти номера передал. Ночью в присутствии моего полковника вызвали солдат караула и сообщили, что по показаниям экстрасенсов (махнув рукой в сторону полковника) такие-то солдаты участвовали в хищении.
Бедные солдатики, видя такие чудеса, тут же во всем признались и помогли дальнейшему расследованию. К утру оружие, и боеприпасы были возвращены в часть, а налетчики вытащены из своих постелей и задержаны…
Разумеется, что после подобных историй мы приобрели новых поклонников нашей, многим тогда непонятной, тематики. Да и сами более серьёзно стали относиться к такой сфере человеческих феноменальных явлений, как экстрасенсорика. Я даже сформировал специальную группу сотрудников, обладающих этим даром и способных оказать реальную помощь в нашей практической деятельности.
