— Надо загадать желание.
Ананда улыбнулся:
— Я этого не слышал, брат Йама. Подобные предрассудки недостойны такого образованного человека, как ты.
Дирив сказала:
— К тому же нельзя загадывать желание, потому что оно может сбыться. Как в той сказке про старика и лису.
Я правда что-то слышала. Вдруг это еретики? Или бандиты. Тихо! Давайте послушаем.
Ананда заметил:
— Я ничего не слышу, Дирив. Может быть, это бьется твое сердце, быстро-быстро, просто оно переполнено. Я прекрасно сознаю, Йама, — я всего лишь бедный монах, однако кое-что знаю точно. Хранители видят все, и нет никакой нужды взывать к ним, обращаясь к их слугам.
Йама пожал плечами. Разумеется, бессмысленно спорить с Анандой о таких тонкостях. Его с самого рождения обучали теологии, но с другой стороны, разве не могут машины, пролетая мимо, подслушать наши желания? Ведь пожелать чего-то — это все равно что помолиться, только неофициально. А уж молитвы точно бывают услышаны. И даже иногда осуществляются. Если бы молитвы не вознаграждались, люди давным-давно бросили бы эту привычку, как фермеры, которые бросают земли, не приносящие больше урожая. Жрецы учат, что Хранители все слышат и все видят, просто они не хотят вмешиваться, чтобы не отнимать у своих созданий свободу воли. Но ведь машины — это такая же часть сотворенного Хранителями мира, как, к примеру. Чистокровные Расы. Даже если Хранители и правда отняли у мира свое благословение, после всех эксцессов Мятежа, как утверждают сектанты, все равно машины, их наследие, могут признать справедливость какого-то конкретного желания и вмешаться. В конце концов, аватары Хранителей, те, кто сумел пережить Эпоху Мятежа, говорили с людьми еще совсем недавно — не более сорока лет назад, а потом еретики заставили их умолкнуть.
В любом случае лучше попробовать, чем упустить шанс, а потом об этом жалеть. Йама закрыл глаза и, будто стрелой, отправил ввысь свое желание вызов назначенному будущему: пусть он станет солдатом, а не клерком.
Ананда сказал:
— Желания можно загадывать и когда падает звезда.
Дирив вмешалась:
— Тише, я опять что-то слышу.
Тут Йама и сам услышал, смутно и не особенно отчетливо, но все же не спутаешь с непрерывным лягушачьим концертом: подвывающий мужской голос слов не разобрать, а затем другие, глумливые голоса, потом грубый хохот.
Йама повел остальных через поросшие кустарником руины. Ананда трусил следом, подоткнув свою рясу за пояс, как сам он объяснил, чтоб легче убегать, если что. Однако Йама знал: убегать он не станет. Дирив тоже не побежит: она держала свой трезубец воинственно, как копье.
Одна из старинных дорог шла как раз вдоль полей. С нее давно содрали керамическое покрытие и металлические пластины, сотни тысяч лет назад облицовывавшие ее поверхность, тем не менее ее прямая, убегающая вдаль линия, с геодезической точки зрения, все еще была близка к идеалу. На перекрестке старой дороги и тропинки, бегущей через дамбу между двух залитых водой полей, у простого алтаря, установленного на деревянном столбе, два сына констебля — близнецы Луд и Лоб — обступили отшельника.
Тот стоял, прижавшись спиной к алтарю и размахивая посохом. Его металлический наконечник мелькал туда-сюда, сверкая, как грозное око. Луд и Лоб вопили, швыряли в отшельника камнями и комьями грязи, но приблизиться не решались, держась подальше от острого посоха. Близнецы были известными задирами, заносчивыми и хвастливыми. Они считали себя предводителями всей городской детворы. Особенно они любили цепляться к подросткам не своей расы. Дней десять назад они погнались за Йамой, когда он возвращался в замок после свидания с Дирив, но тогда он легко скрылся от них, заставив поплутать в развалинах на окраине города.
— Мы еще доберемся до тебя, малек, — жизнерадостно проорали в пространство близнецы. Видимо, они изрядно выпили, один из них стукнул об голову пустым пузырем и пустился в дурашливый танец.
— Мы всегда доводим дело до конца, — закричал он.
— Эй, малек! Выходи! Будь мужчиной!
Однако Йама предпочел остаться в своем укрытии. Луд и Лоб нацарапали свои имена на крошащейся стене, помочились, потом еще немного поболтались вокруг, не зная, чем заняться, заскучали и убрались прочь.
И сейчас, пробираясь с Анандой и Дирив сквозь заросли дикого винограда, Йама размышлял, как ему поступить. Отшельник был человеком рослым, с дикой гривой спутанных волос и еще более дикой бородой. Он был бос. Его хламида, прошитая грубыми стежками, отсвечивала металлическим блеском. Большую часть летящих в него камней ему удалось отразить, но один все же попал в голову: по лбу бежала струйка крови — и он то и дело отирал кровь рукой, чтобы не заливала глаза. Рано или поздно он совершит ошибку, и тогда Луд и Лоб на него набросятся.
Дирив прошептала:
— Надо вызвать милицию.
— Не думаю, что в этом есть необходимость, — ответил Ананда.
В это мгновение в локоть отшельника ударил камень, и острие его посоха нырнуло вниз Лоб и Луд с победными воплями кинулись на него и повалили на землю. Отшельник рванулся, отбросив одного из близнецов, но второй повис у него на спине и вновь повалил.
Йама сказал:
— Ананда, выскочишь, когда я назову твое имя, а ты, Дирив, как-нибудь их отвлеки. — И, отбросив все колебания, он вышел на дорогу, выкрикивая имена близнецов.
Лоб обернулся. В обеих руках он держал посох, будто собирался его переломить. Луд сидел у отшельника на спине и с ухмылкой отражал его неловкие попытки ударить победителя в бок.
— В чем дело, Лоб? Вы с братцем сделались грабителями с большой дороги?
— Просто решили развлечься, малек, — сказал Лоб и стал крутить посохом над головой так, что тот засвистел во тьме.
— Видишь ли, мы его увидели раньше, чем тебя, — добавил Луд.
— Думаю, вам нужно оставить его в покое.
— Может, мы и правда лучше займемся тобой, малек' — Непременно займемся, — сказал Луд, — мы для этого сюда и явились. — Он пихнул отшельника кулаком. — Эта падаль просто попалась нам по дороге. Он не дал нам сделать, что мы собирались, не забыл? Хватай его, брат А потом закончим с этим.
— Вам придется иметь дело со мной и с Анандой тоже, — громко сказал Йама. Он не оглянулся, но по движению глаз Лоба понял, что Ананда вышел на дорогу и стоял у него за спиной.
— А вот и поп-коротышка, — веселился Лоб.
— Га-га-га! — закатился его брат, да так сильно, что затряслись все три подростка.
— Ну и вонь!
— Благословите меня, ваше святейшество, — сказал Лоб, насмешливо глядя на Ананду.
— Мы еще посмотрим. — с отвращением произнес Йама.
— Побудь пока здесь, малек, — сказал Лоб. — Мы займемся тобой, когда закончим с этим.
— Дебил! — закричал Луд. — Сначала разберемся с ним! Ты что, забыл?
Тогда Йама метнул свой трезубец, но несильно, и он легко отскочил от толстой шкуры Лоба. Лоб демонстративно зевнул, показав свои огромные острые клыки, и посох просвистел над головой Йамы. Йама пригнулся и отпрыгнул, уклоняясь от второго удара. Металлический наконечник рассек воздух всего в дюйме от его живота.
Лоб неуклюже шагнул вперед, размахивая посохом туда-сюда, но Йама легко уклонялся от его неточных ударов.
— Надо драться честно, — пробурчал Лоб, наконец остановившись и тяжело дыша. — Давай выходи! Будем драться честно.
