— Значит, закон здесь слабее, а?
— Суровее, господин, если ты с ним не поладишь.
Богатые устанавливают собственные законы. Для обычных людей магистраторы решают, что правильно, а что — нет. А там, откуда ты прибыл, разве не так?
Йама вспомнил об эдиле и милиции и сказал:
— В какой-то степени так, конечно. Значит, дом может быть укреплен. Проникать туда силой оружия — не самый лучший способ.
— Укреплен и замаскирован. Теперь такая мода. Мы можем бродить тут целый день и так и не найти его. Те огни — это скорее всего дом для слуг или помещение для охраны.
Пандарас остановился, чтобы отцепить край рукава своей рубахи от колючей ветки куста.
— Если хочешь знать, то я считаю, что все эти зеленые насаждения — тоже часть декорации.
Йама вдруг произнес:
— Смотри, здесь тропинка! Может быть, она приведет нас к дому?
— Если бы это было так просто, мы все были бы богачами и имели собственные виллы, а? Скорее всего она ведет к яме с кайманами или змеями.
— Однако по ней кто-то идет. Вон, смотри!
Йама отдал пистолет Пандарасу. Он был таким тяжелым, что мальчишке пришлось держать его обеими руками.
— Подожди! — крикнул он. — Ты не можешь…
Но Йама уже бежал на звук шагов, вдохновленный внезапно нахлынувшей волной уверенности. Лучше действовать, чем прятаться, решил он и в этот момент понял, почему Тамора так бездумно бросилась вперед. На бегу он вынул из ранца книгу и, когда огни приблизились к нему из темноты, остановился и поднял ее над головой. Над ним с жужжанием повисли три машины и залили его потоком яркого белого света. Сквозь это сияние Йама, прищурившись, увидел трех всадников, показавшихся в самом конце дороги.
Два охранника в пластиковых латах, сдерживая своих гарцующих лошадей, направляли на него легкие пики.
Третьим был старик на сером скакуне, в простой серой тунике, с длинными светлыми волосами, которые он зачесал назад, оставляя открытым узкое лезвие своего лица.
Его желтая очень гладкая кожа туго обтягивала скулы и высокий шишковатый лоб.
Йама повыше поднял свою книгу. Старик со светлыми волосами спросил:
— Почему ты не стал ждать у ворот?
— На охранника напали, я испугался и убежал. За мной все время охотятся воры. С тех пор как я приехал в этот город. Прошлой ночью мне пришлось убить человека, который хотел меня ограбить.
Старик дернул поводья, и его лошадь бочком подошла к Йаме, он нагнулся, чтобы рассмотреть книгу, и сказал:
— Я вполне понимаю, почему кто-то мог решиться ее похитить.
— Мне говорили, что она очень ценная.
— Ну разумеется. — Целую минуту старик в упор разглядывал Йаму. Оба охранника смотрели на старика, хотя копья их все еще были направлены на Йаму, который неподвижно стоял в лучах света от трех машин. Наконец старик спросил:
— Откуда ты, мальчик?
— С низовий.
Он знает? А если знает он, то кто еще?
— Ты ведь был среди гробниц, правда?
— Ты очень мудр, господин.
Возможно, эдил знал. Потому и хотел похоронить его в серых канцелярских коридорах, подальше от любопытных глаз. А если знал эдил, значит, и префект Корин тоже должен знать.
Один из охранников процедил:
— Заберите у него книгу, а с ним мы разберемся. Его никто не хватится.
— Я позволил ему войти, — возразил старик. — Хоть он и должен был дожидаться нас у ворот, я все равно несу за него ответственность. Мальчик, где ты взял эту книгу? В одной из древних гробниц ниже по течению?
Ты нашел там еще что-нибудь?
Прежде чем Йама успел ответить, один из охранников буркнул:
— Он выглядит, как бледнолицый мародер.
Светловолосый поднял руку. У него были очень длинные пальцы с заостренными черными ногтями.
— Дело не только в книге. Меня интересует сам мальчик.
Первый охранник заметил:
— У него в ранце энергетический нож.
— Наверняка тоже добыча. Ты ведь не станешь им пользоваться здесь, правда, мальчик?
— Я пришел не затем, чтобы тебя убить, — ответил Йама.
Второй охранник хмыкнул:
— Для тебя он уже слишком взрослый, Иакимо.
— Заткнись, — с приятной улыбкой произнес светловолосый старик Иакимо, — иначе я изрежу на куски твой язык и съем его на твоих глазах. — Он повернулся к Йаме. — Они подчиняются мне потому, что знают, я не бросаюсь пустыми угрозами. Верность не купишь, как бы нам этого ни хотелось. Ее можно завоевать страхом или любовью. Я полагаю, страх более эффективен.
Второй охранник сказал:
— Надо проверить ворота.
— Но собаки не подняли тревогу и привратник — тоже, — возразил Иакимо.
Первый охранник заметил:
— Но этот парень спокойно здесь шляется. Могут быть и другие.
— Ну хорошо, — согласился Иакимо, — только быстро.
Он спрыгнул со своего коня и бросил Йаме:
— Ты пойдешь со мной, мальчик.
Они перешли дорогу и углубились в сосновую аллею.
Иакимо спросил:
— Эта книга из Города Мертвых? Говори правду. Я знаю, когда мне лгут, и я не стану терпеть уверток.
Йама в этом и не сомневался, но про себя подумал, что Иакимо относится к тому сорту людей, которые слишком уверены в своей проницательности, и потому с презрением относятся к окружающим, не уделяя им должного внимания. В ответ он сказал:
— Она не из Города Мертвых, господин, но из места неподалеку оттуда.
— Хм, насколько я помню, дом, занимаемый эдилом Эолиса, имеет очень обширную библиотеку. — Иакимо повернулся, посмотрел на Йаму и улыбнулся. Вижу, я попал в самую точку. Ну ладно, сомневаюсь, чтобы эдил хватился ее. Эта библиотека — скопище всяческой макулатуры, но как говорят рыбари тех мест: иногда промыслом Хранителей в грязи рождаются рубины. Чушь, разумеется, но доля правды здесь есть. В данном случае рыбари имеют дело с жемчугом, который зарождается, когда в раковины некоторых моллюсков попадает песчинка и ее обволакивают слои выделяемых организмом секретов, чтобы компенсировать раздражение. Эти слои слизи затвердевают и становятся черным и красным жемчугом, столь любимым дамами и господами высших слоев общества, которые и понятия не имеют о низменной природе происхождения своих драгоценностей. Твоя книга — это, без сомнения, перл. Я понял это сразу, как только ее увидел, впрочем, я не думаю, что именно ты показывал ее у ворот.
— Это был мой друг. Но он испугался и убежал.
— Охранники его поймают. Или собаки, если ему не повезет.
— Он всего лишь слуга из трактира на берегу. Я с ним подружился.
— Полагаю, он надеется извлечь пользу из этой дружбы, — бросил Иакимо, потом вдруг остановился,
