Русская литература для всех. Классное чтение! От Блока до Бродского

бессмертного героя «книги про бойца», в сорок втором году простой солдат обращается с монологом к живым: рассказывает о своем «послесмертии» («Я – где корни слепые / Ищут корма во тьме; / Я – где с облачком пыли / Ходит рожь на холме»), интересуется дальнейшим ходом войны («Я убит и не знаю, / Наш ли Ржев наконец? / Удержались ли наши / Там, на Среднем Дону?.. / Этот месяц был страшен, / Было все на кону») и – самое главное – обращается с завещанием к живым.

Я вам жить завещаю, —
Что я больше могу?

Завещаю в той жизни
Вам счастливыми быть
И родимой Отчизне
С честью дальше служить.

Горевать – горделиво,
Не клонясь головой,
Ликовать – не хвастливо
В час победы самой.

И беречь ее свято,
Братья, счастье свое —
В память воина-брата,
Что погиб за нее.

Стихотворение «В тот день, когда окончилась война» (1948) изображает сходную ситуацию с другой стороны. Пока гремели залпы и свистели пули, черта между живыми и мертвыми была очень зыбкой, любой бой мог сдвинуть ее, увеличить счет убитых под Ржевом или Берлином. И только теперь, в тот день, когда окончилась война, эта граница становится окончательной, непреодолимой.

В конце пути, в далекой стороне,
Под гром пальбы прощались мы впервые
Со всеми, что погибли на войне,
Как с мертвыми прощаются живые.
<…>
Внушала нам стволов ревущих сталь,
Что нам уже не числиться в потерях.
И кроясь дымкой, он уходит вдаль,
Заполненный товарищами берег.

В последней строфе-эпилоге поэт обращается с клятвой-присягой к оставшимся на том берегу.

Суда живых – не меньше павших суд.
И пусть в душе до дней моих скончанья
Живет, гремит торжественный салют
Победы и великого прощанья.

Этой клятве Твардовский был верен все последующие десятилетия. В стихотворении «Космонавту» (1961), написанном после полета Юрия Гагарина, он начинает отсчет этой рубежной для всего человечества даты с летчиков военных лет:

И пусть они взлетали не в ракете
И не сравнить с твоею высоту,
Но и в своем фанерном драндулете
За ту же вырывалися черту.
<…>
И может быть, не меньшею отвагой
Бывали их сердца наделены,
Хоть ни оркестров, ни цветов, ни флагов
Не стоил подвиг в будний день войны.

Мотивы памяти и ответственности живых перед мертвыми, которые определяли композицию стихотворений-размышлений «Я убит подо Ржевом» и «В тот день, когда окончилась война», у позднего Твардовского выражаются просто и лапидарно, сжимаются до шестистишия-вздоха.

Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны.
В том что они – кто старше, кто моложе —
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, —
Речь не о том, но все же, все же, все же…

(«Я знаю, никакой моей вины…», 1966)

Безвинная вина приводит, тем не менее, к постоянным мукам совести.

Многие философы считали совесть основой существования, регулятором взаимоотношений между людьми и отношения человека к Богу, сравнивали совесть с демоном Сократа и нравственным законом Канта. «Голос совести необходим каждому из людей…» (И. А. Ильин)

Поздний Твардовский – поэт неуступчивой памяти и беспокойной совести.

Александр Исаевич СОЛЖЕНИЦЫН (1918–2008)

ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА

Художественный мир прозы Солженицына

АВТОР: ТЕЛЕНОК ПРОТИВ ДУБА

Жизнь Александра Исаевича Солженицына могла бы стать сюжетом приключенческого романа. Но, описывая ее в двух больших мемуарных книгах, он предпочитает иную формулу жанра – лукавой притчи, пословицы (Солженицын любит меткую народную речь и даже составил, вслед за В. И. Далем, «Словарь русского языкового расширения», включающий слова, которые, с его точки зрения, должны быть возвращены в современный язык).

Первый мемуарный том называется «Бодался теленок с дубом» (1975). Роль теленка в этом противопоставлении играет автор, дубом оказывается советская власть, советское государство и писательская организация (Союз советских писателей), с которыми сражается теленок, добиваясь публикации своих произведений, отмены цензуры, соблюдения советских законов.

Однако в борца и общественного деятеля Солженицын превратился далеко не сразу. Первые этапы его биографии, напротив, напоминают судьбу человека, воспитанного советской властью и обязанного ей всем.

Он родился в Кисловодске в крестьянской семье, никогда не видел отца (погибшего незадолго до его появления на свет), окончил физико- математический факультет Ростовского университета, поступил в престижный московский гуманитарный вуз, ИФЛИ (Институт философии и литературы), в октябре 1941 года был призван в армию, окончил артиллерийское училище, с 1943 года служил на фронте в батарее звуковой разведки, получил звание