Все застыли в ожидании, глядя в серебряную раму.
— Я усилю вас, мои стражи. — Королева встала, и советники торопливо поднялись следом. — Тьмы станет больше, а наши границы — сильнее! Прикажите паладинам принять боевую форму и оставаться в ней до восхождения Звезды Забвения.
— Но это опасно, Ваше Величество… — неуверенно возразил Харт. Большой изогнутый нос мужчины, делающий его похожим на черную хищную птицу, жадно втянул воздух.
— Я верю в своих стражей, — голос королевы обжег холодом. — Примите боевую форму. Держите оборону. Защищайте границы Оххарона до последней капли темной крови!
— Будет исполнено, Темнейшая!
Советники переглянулись, но больше никто не возразил. Не стоит возражать той, что держит в руках нити их жизней.
Лиария отвернулась от рамы и прошла в центр площадки. Ветер подхватил ее черное платье и завертел вокруг босых ног. Погладил пряди, сколотые с одного бока черным засохшим цветком. Королева протянула руку, желая коснуться нити, что была оборвана и трепетала на этом ветру. Но уронила руку, так и не дотронувшись.
— Где ты? — ее шепот был не громче дуновения ветра. — Вернись…
— Неужели и ведьма умеет плакать? — насмешливый голос заставил ее обернуться. На краю каменной чаши лежал один из захваченных Светлых. Он был обездвижен магией этого места, скован путами, и Лиария удивилась, что все еще может говорить. Она приблизилась, с легким интересом изучая обнаженное мужское тело. Приподняла платье и коснулась босой ступней его груди. Мужчина дернулся, все его мышцы напряглись в бессильной попытке разорвать оковы. Его тело дрожало от усилий, а голубые глаза пылали ненавистью. Он был молод и красив и посмел увидеть то, что не должен видеть никто из смертных. И даже бессмертных. Она поставила ногу на его живот, переместила ниже.
— Не прикасайся ко мне! Проклятая ведьма!
Лиария рассмеялась, и ее смех прозвенел льдинками.
— Ты боишься смерти, человек?
— Я ничего не боюсь! — гордо выкрикнул он, и королева вновь улыбнулась.
— Ты глуп, Светлый… Смертные должны бояться. В этом ваша сила. Как твое имя?
— Я ничего тебе не скажу. — Он гордо вскинул голову, насколько позволяло его положение — лежа у ног королевы.
— Конечно, скажешь, — задумчиво протянула она. — Но ты действительно не боишься умирать, я чувствую. Хотя и безумно хочешь жить. — Она присела и нежно провела рукой по порезу вдоль мужской руки. Кровь уходила из тела Светлого, питая Сердце Оххарона. — Тебе осталось недолго. — Она подняла руку и облизала свой палец. Глаза мужчины вспыхнули от ненависти. — Но я сегодня добра, Светлый. Или, напротив, зла. Это смотря что считать добром или злом. — Она встала на колени и склонилась над мужчиной, словно собиралась его поцеловать. — Я сделаю тебе подарок. Подарю тебе жизнь… — Она склонилась к его губам, ловя угасающее дыхание. — Жизнь во Тьме…
— Нет! — его крик-вздох оборвался, когда королева прижалась к нему поцелуем. Только это был не совсем поцелуй. Она забирала жизнь и Свет, дарованные природой, выпивала их и наполняла тело мужчины Тьмой. Она заполняла его собой, сливая с собственной сутью так, как никогда не могут слиться человеческие существа. Она касалась его разума и держала в ладони воспоминания, она трогала его сердце, его внутренности и его суть, добираясь до самых потаенных уголков души. Она пила его радость и его потери, забирала их и отдавала себя. Когда она оторвалась, голубые глаза мужчины стали похожи на куски льда, такие же прекрасные и равнодушные, подернутые изморозью.
Лиария поднялась.
— Так как твое имя, слуга?
— Арамир, моя повелительница, — ответил мужчина.
Элея
Я еле-еле успела вернуться и запрыгнуть в постель, как в комнату ворвалась Незабудка. И тут же принялась скакать по кровати, тормошить меня и болтать, рассказывая, что девочки сделали из покрывал настоящий сказочный домик и они там пугали друг друга страшными сказками. Я слушала вполуха, вполне удачно притворяясь, что только что проснулась. Со мной приключилась такая страшная сказка, какая девчонкам и не снилась. Но вот болтать о ней я точно не стану.
Убедившись, что соня-сестра, то есть я, окончательно проснулась, Сиера снова куда-то умчалась. Я крикнула ей вслед, чтобы далеко не уходила, и вздохнула. Моя Незабудка словно маленький вихрь, вырвавшийся на свободу, и удержать ее становится все труднее.
