type="note" l:href="#n_31">[31]
Теория Модильяни, в соответствии с которой люди решают, сколько своих средств расходовать на каждом отрезке жизненного цикла, не просто предполагает, что люди достаточно умны, чтобы произвести все необходимые вычисления (с рациональными ожиданиями) о том, сколько они заработают, как долго проживут и так далее, но также и то, что они обладают достаточным самоконтролем для выполнения того оптимального плана, который они для себя разработали. Есть еще одно дополнительное, но неоговоренное допущение: теория предполагает возможность измерения богатства. Согласно модели Модильяни, не имеет никакого значения, в чем состоит богатство – в наличных, недвижимости, пенсионных накоплениях или картине, доставшейся по наследству от предыдущего поколения. Богатство есть богатство. Из предыдущих разделов, где описывался ментальный учет, мы знаем, что это допущение такое же бесполезное и неточное, как и предположение о когнитивных способностях и силе воли.
Чтобы снизить градус категоричности допущения, что богатство измеряемо, а также чтобы внести в теорию потребления и сбережения понятие ментального учета, я и Херш Шефрин предложили так называемую теорию поведенческого жизненного цикла. Она опирается на исходную идею о независимости потребления отдельного домохозяйства в заданный год от богатства, которым располагает эта семья на всю свою жизнь, но также независимости от ментального счета, на котором хранится это богатство. Предельная склонность к потреблению от выигрыша в лотерею в размере 1 тыс. долларов, скорее всего, будет гораздо выше, чем аналогичная по размеру прибавка к пенсионным накоплениям этого домохозяйства. На самом деле, результаты одного из исследований показали, что МРС от повышения ценности пенсионных сбережений может быть даже негативной! Команда экономистов-бихевиористов доказала, что, когда инвесторы зарабатывают хорошую прибыль на пенсионных накоплениях и становятся богаче, они повышают ставки по сберегательным вкладам, скорее всего, потому, что экстраполируют в будущее полученную инвестиционную прибыль.
Чтобы разобраться в потребительском поведении домохозяйств, нам совершенно очевидно требуется вернуться к изучению просто Людей, а не Рационалов. У простых Людей нет интеллектуальных способностей Эйнштейна (или Барро), как нет у них и того самоконтроля, который свойственен аскетичному буддистскому монаху. Наоборот, простыми Людьми управляют страсти, и на них может повлиять быстрый возврат инвестиций, заработанный на рынке ценных бумаг. Нам нужна модель поведения именно таких Людей. Моя любимая версия такой модели описана в следующем разделе.
12
Стрекоза и муравей
Когда я всерьез задумался о проблеме самоконтроля, в экономической литературе я не смог найти на тот момент чего-то, на что можно было бы опереться. Как большинство студентов и аспирантов, я ничего не знал о работах более ранних экономистов, о которых шла речь в предыдущем разделе. Студенты магистратуры и аспиранты редко читают работы, написанные более тридцати лет назад. Да и среди современных работ не нашлось бы чего-то действительно нового. Тем не менее меня очень вдохновили работы трех исследователей: один из них – экономист, два других – психологи.
Роберт Штроц, экономист из Северо-Западного университета, написал единственную экономическую работу, посвященную самоконтролю, которую мне удалось найти. Хотя многие экономисты использовали модель дисконтированной полезности Самуэльсона, мало кто, кроме Штроца, обратил внимание на предупреждение Самуэльсона о нестабильности во времени.
В опубликованной в 1955 году статье Штроц глубоко исследует этот вопрос, анализируя математические условия, которые должны быть удовлетворены принятым решением, чтобы обеспечить выполнение принятого плана действий. Нам не нужно знать технические подробности этого исследования. Достаточно будет отметить, что существовала только одна крайне специфическая ситуация (дисконтирования по экспоненциальной функции), в которой можно было быть уверенным в неизменности принятого решения с течением времени. Штроц, как и Самуэльсон, сомневался, что необходимые математические условия могут быть удовлетворены.
Эти размышления вовлекли Штроца в ставшую обязательной дискуссию по поэме Гомера об Одиссее и Сиренах. Почти все исследователи самоконтроля, начиная философами и заканчивая психологами и экономистами, в конце концов начинают обсуждать эту античную историю, и на этот раз я тоже буду соблюдать традицию.
Давайте припомним этот сюжет. Сирены были античной версией женской музыкальной рок-группы. Никто из моряков не мог устоять перед их пением. Но каждый, кто направлял свой корабль к скалам, где сидели Сирены, терпел крушение. Одиссей хотел слушать чудесную музыку, но при этом остаться в живых, чтобы рассказать о ней. Для этого он разработал план, состоящий из двух этапов.[32] Сначала он должен был сделать так, чтобы его команда не слышала пения Сирен, поэтому он велел всем залить уши воском. Затем он приказал своей команде привязать его к мачте, чтобы он смог наслаждаться представлением, но без риска поддаться соблазну и развернуть корабль к скалам.
В этой истории показаны два важнейших инструмента, которые человек использует, чтобы решить проблему самоконтроля. Решение в отношении членов команды состояло в том, чтобы убрать раздражители, которые бы спровоцировали их на опрометчивые поступки. С глаз долой – из сердца вон. Для самого себя Одиссей выбрал стратегию принципа: он ограничил возможности собственного выбора во избежание самоубийства. Это было все равно что убрать миску с орешками. Штроц признался, что и сам использовал стратегию принципа, чтобы приспособить академический календарь под ежегодные выплаты: «Я выбираю опцию, которая позволяет распределить выплату зарплаты на 12 месяцев вместо девяти, хотя я мог бы использовать процентные накопления!»
К тому времени, когда я начал размышлять о проблеме самоконтроля в 1978 году, статье Штроца было уже больше 20 лет, и после него никто из
